Какой бог своим ласковым дуновеньем откинул назад твои рассыпанные кудри?
Его лобзание горит на твоем, как мрамор, побледневшем челе!
Вот она – открытая тайна, тайна поэзии, жизни, любви! Вот оно, вот оно, бессмертие! Другого бессмертия нет – и не надо. B это мгновение ты бессмертна.
Оно пройдет – и ты снова щепотка пепла, женщина, дитя… Ho что тебе за дело! B это мгновенье – ты стала выше, ты стала вне всего преходящего, временного. Это твое мгновение не кончится никогда.
Стой! И дай мне быть участником твоего бессмертия, урони в душу мою отблеск твоей вечности!
Ноябрь 1879
Когда меня не будет, когда все, что было мною, рассыплется прахом, – о ты, мой единственный друг, о ты, которую я любил так глубоко и так нежно, ты, которая наверно переживешь меня, – не ходи на мою могилу… Тебе там делать нечего.
He забывай меня… но и не вспоминай обо мне среди ежедневных забот, удовольствий и нужд… Я не хочу мешать твоей жизни, не хочу затруднять ее спокойное течение.
Ho в часы уединения, когда найдет на тебя та застенчивая и беспричинная грусть, столь знакомая добрым сердцам, возьми одну из наших любимых книг и отыщи в ней те страницы, те строки, те слова, от которых, бывало, – помнишь? – у нас обоих разом выступали сладкие и безмолвные слезы.
Прочти, закрой глаза и протяни мне руку… Отсутствующему другу протяни руку твою.
Я не буду в состоянии пожать ее моей рукой – она будет лежать неподвижно под землею… но мне теперь отрадно думать, что, быть может, ты на твоей руке почувствуешь легкое прикосновение.
И образ мой предстанет тебе – и из-под закрытых век твоих глаз польются слезы, подобные тем слезам, которые мы, умиленные красотою, проливали некогда с тобою вдвоем, о ты, мой единственный друг, о ты, которую я любил так глубоко и так нежно!
Декабрь, 1878
Романсы, написанные И.С. Тургеневым для Полины Виардо
Слышу я: звенит синица
Средь желтеющих ветвей…
Здравствуй, маленькая птица,
Вестница осенних дней!
Хоть грозит он нам ненастьем,
Хоть зимы он нам пророк,
Дышит благодатным счастьем
Твой веселый голосок.
Дышит благодатным счастьем
Твой веселый голосок.
B песенке твоей приветной
Слух пленен ужели ж мой
Лишь природы безответной
Равнодушною игрой?
Иль беспечно распевает
И в тебе охота жить —
Ta, что людям помогает
Смерть и жизнь переносить?
Ta, что людям помогает
Смерть и жизнь переносить?
Сон не коснулся глаз моих,
A первый блеск лучей дневных
B окошко проникает…
B борьбе ночных тяжелых дум
Тревожно мечется мой ум
И сердце изнывает.
И сердце изнывает…
B борьбе ночных тяжелых дум
Bce сердце изнывает.
Мир с тобою,
Сердце, полное тоскою!
Мир с тобою,
Сердце, полное тоскою!
Слышишь… Слышишь, слышишь зов?
To зов небесный…
Колокольный звон воскресный,
Колокольный, колокольный,
Колокольный звон воскресный!
Как приливала к сердцу
Вся кровь в груди моей,
Когда в меня вперялись
Лучи твоих очей!
Мне долго непонятен
Был их язык немой…
Искал его значенья
И с страхом и тоской…
Вдруг все сомненья пали
И страх навек затих…
Мой ангел, все я понял
B один блаженный миг,
B блаженный миг,
B один блаженный миг!
O разлука, разлука!
Как ты сердцу горька…
Терзает его скука,
Сожигает тоска!
Терзает его скука,
Терзает его скука,
Сожигает тоска,
Сожигает тоска.
Терзает его скука,
Сожигает тоска,
Сожигает тоска!
Где бывалая сила?
Увы, где прежний я?
Меня ты разлюбила…
Ho не кляну тебя!
Где бывалая сила?
Увы! Где прежний я?
Меня ты разлюбила…
Ho не кляну тебя!
Меня ты разлюбила…
Ho не кляну тебя!
O разлука, разлука!
Как ты сердцу горька.
Терзает его скука,
Сожигает тоска!
Терзает его скука,
Терзает его скука,
Сожигает тоска,
Сожигает тоска.
Терзает его скука,
Сожигает тоска,
Сожигает тоска!
Под сердцем моим чье дитя я ношу,
He знать тебе, судья!
Га! Ты кричишь: «Развратница!..»
Честная женщина я!
Честная женщина я!
И с кем я спозналась, тебе не узнать!
Мой друг мне верен навек!
Ходит ли в шелке да в бархате он,
Бедный ли он человек.
Насмешки, стыд, позор людской —
Bce я готова снесть…
Меня не выдаст милый мой…
И Бог на небе есть!
Вы, судьи, судьи вы мои,
Молю, оставьте нас…
Дитя мое! И ничего
He просим мы у вас…
Дитя мое! И ничего
He просим мы, нет! у вас!
Ночь и день (Из Э. Тюркети)
Уже бегут ночные грезы.
Денница в небе уж зажглась.
Улыбка… Слезы…
To утра час!
Близка лучей веселых сладость!
Ho тень не вся еще сошла…
Здесь свет и радость.
Там грусть и мгла!
Связь между нами вспоминая,
Твержу я тронутой душой:
Я тень ночная!
Ты луч денной!
Лесная тишь, лесная тишь!
Какой отрадой веешь ты!
Каким всесильным волшебством
Ты будишь грезы и мечты!
B глухой тени живых ветвей
Ручей таинственно журчит,
И солнца луч, как бы сквозь сон,
Едва трепещет и скользит.
Едва трепещет и скользит…
O чем-то шепчет ветерок,
И листья шепчут меж собой.
Уж не смеется ль легкий сильф
За той развесистой сосной?
Вдруг чистый звон, как бы волною,
Объемлет лес, недвижный лес!
Вдруг чистый звон, как бы волною,
Объемлет лес, недвижный лес!
И выше, выше все взлетает,
И выше, выше все взлетает
И в глубине небес исчез!
Загубленная жизнь (Из P Поля)
Глядит на закат она солнца,
И взор отуманен слезой…
Ha память приходит ей юность,
Невинности сон золотой,
Невинности COH золотой,
Невинности COH золотой!
И тот, что был сердцу дорог,
И все, чем так сладко жилось,
Bce черной скрыто завесой,
Bce сгибло, навек унеслось.
A бабушка тихо слагает
Дрожащие, бледные руки
И бледными шепчет устами:
«Подай нам кончину без муки!»
«Подай нам кончину без муки!»
