Я присутствовал на этой конференции.
В президиуме — командующий войсками Ленинградского фронта Говоров, член Военного совета Соловьев, представители партийных организаций, начальник Военно-санитарного управления Верховский, заместитель главного хирурга Красной Армии профессор Гирголав, главный хирург Ленинградского фронта профессор Куприянов.
В зале — врачи госпиталей, виднейшие деятели медицинской науки Ленинграда. С начала войны они возглавляют работу в эвакуационных и полевых госпиталях, активно помогая в организации военно-медицинского обслуживания фронта.
Хирурги, терапевты, консультанты, начальники госпиталей докладывали о своей работе в условиях блокады Ленинграда. Несмотря на все трудности, за первый год войны возвращено в части и выписано в батальоны выздоравливающих семьдесят два процента из числа находившихся на излечении защитников города-героя.
Декабрь принес радостное известие. Начавшееся в конце ноября наступление наших войск на Сталинградском фронте увенчалось неслыханным успехом. Там окружено двадцать две дивизии — триста тысяч немцев! Триста тысяч! Бои вышли из города на широкий простор приволжских степей.
Хорошо начали бить немцев и на Юго-Западном и Воронежском фронтах.
Радости в госпитале нет конца!
В главной аудитории митинг.
Радостный, очень радостный день в госпитале!
овый год. Войне пятьсот девятый день. Блокаде — четыреста тридцать один.
В «Ленинградской правде» опубликованы итоги трех этапов наступления наших войск на Сталинградском фронте. Какой прорыв! На сотни километров! Разгром тридцати шести немецких дивизий! Сталинградский тайфун! Такой битвы не знал мир.
Вести с нашего, Ленинградского фронта пока скупые. «На отдельных участках… разрушено… сбили…»
Но от раненых нам известно: там, за Невой, идет бой. И наши продвигаются. Мы живем ожиданием, надеждой: близятся большие события.
И они наступили.
В морозное утро 12 января на обычной врачебной конференции дежурный врач докладывал, что произошло в госпитале за истекшую ночь. Доклад прервал начавшийся гул артиллерийской канонады. Он нарастал подобно грому.
— По местам! — дано распоряжение.
Обстрел? Нет, снаряды не падают на улице.
У набережной Невы толпа. Стволы орудий кораблей Краснознаменного Балтийского флота подняты кверху. Жерла изрыгают смертоносный огонь. Пламя выстрелов. Над кораблями не то дым, не то изжелта-сизый туман.
— Ать! — при каждом залпе громко приговаривает стоящий рядом со мной мужчина. — Будут рылом хрен копать!..
Впереди нас старушка с посохом. Заплесневелый темный салоп повязан шерстяным платком. Она то и дело крестится:
— Комуждо воздатся по делам его! Антихристы!..
— Бабуля, гроза грозная подымается! — кричит ей в ухо «атькающий» мужчина.
— Слышу, родненький, слышу! — обернулась богомольная женщина. — Так им, окаянным! Таскал волк — потащили и волка!..
Бабуля туже завязала за спиной платок и пошла дальше, шаркая подшитыми валенками.
Набережная содрогалась от залпов орудий.
«Не та ли это „кукарача“, — подумал я, — которую артиллеристы обещали писателю Фадееву дать фашистам, чтобы запомнили на десять поколений?»
Канонада продолжалась около двух часов.
На другой день, 13 января, наш госпиталь принял сто восемьдесят раненых. Они только что из боя. Почерневшие от копоти лица. Острые скулы с ввалившимися щеками. Запах пороха и гари. Крепкий дух овчины и крутого табака. Пробитые осколками шинели и полушубки.
В приемном покое дыхание январского мороза и ветра.
Нам не терпится узнать, что происходит на фронте.
— Бьем немцев…
На вторые сутки — двести раненых.
— Как успехи?
— Вгрызаемся в оборону гитлеровцев…
Заполняю историю болезни. Передо мной на носилках раненый. Он младший сержант, командир отделения 129-го стрелкового полка 45-й дивизии Шолохов Василий Михайлович. На первый взгляд бывалый боец: с потемневшим лицом и добротными, черными, лихо закрученными усами. К моему удивлению, сержанту, комсомольцу, двадцать лет.
Еще несколько раненых с усами. Это красновцы — бойцы 45-й гвардейской дивизии генерала А. А. Краснова, наступавшей в первом эшелоне на штурм вражеских укреплений, не раз громившей гитлеровцев на дальних и ближних подступах к городу.
Узнаю, что усы отращены по приказу Краснова. Этот приказ пересказал в стихах боец этой дивизии поэт Петр Ойфа:
Воинской ради красы,
следуя доброй традиции
гвардейских полков российских,
во вверенной мне дивизии —
всем отрастить усы.
Ночь. Санитарные машины. Еще двести солдат и офицеров.
График хирургических бригад — шестнадцать часов работы, восемь часов отдыха — был только на бумаге. Врачи потеряли ощущение времени — принимают раненых пятые сутки.
Подхожу к носилкам. Боец 131-го гвардейского стрелкового полка Рыбкин Григорий Иванович. Тяжко пулеметчику. Ранен осколком в голову и правое плечо. Очень бледен.
— Подожду, — шепчет он. — Возьмите… нашего командира Мураева…
Двадцатитрехлетний лейтенант Алексей Васильевич Мураев здесь же, среди своих девяти однополчан.
Рядом бойцы 3-го батальона 269-го полка. Как мы потом узнали, этот батальон одолел шестьсот метров невского льда за семь минут. Восемьдесят шесть метров в минуту! Предельно стремительный бросок на левый берег Невы.
И вот свершилось! Прозвучали знакомые позывные. Репродукторы разнесли по госпиталю голос диктора:
— «На днях наши войска, расположенные южнее Ладожского озера, перешли в наступление против немецко-фашистских войск, блокировавших Ленинград…»
В ординаторской воцарилась напряженная тишина. Сияющие от радости лица. Жадно ловят каждое слово диктора Левитана. Это не скорбный голос тревожных военных дней: «Наши войска оставили…»
— «Прорвав долговременную укрепленную полосу противника глубиной до четырнадцати километров и форсировав реку Неву, наши войска в течение семи дней напряженных боев, — торжественно повышая голос, чеканил каждое слово Левитан, — преодолевая исключительно упорное сопротивление противника, заняли город Шлиссельбург, крупные укрепленные пункты Марьино, Московская Дубровка, Липка, рабочие поселки номер один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, станцию Синявино и станцию Подгорная.
Таким образом, после семидневных боев войска Волховского и Ленинградского фронтов восемнадцатого января соединились и тем самым прорвали блокаду Ленинграда!»
