Маргарет Тэтчер смущала и пугала мужчин своей непоколебимой уверенностью, но сама она оценивала это свое качество несколько иначе: «Я не тверда. Я ужасающе мягка. Но я никогда не дам себя затравливать. Мне нестерпимо чувствовать, когда кто-то хочет сделать со мной что-то против моей воли… Я – лидер стаи. Но что это за лидер, если он не ведет стаю за собой?»
Тэтчер никогда не уклонялась от дискуссий со своими оппонентами. Эта особенность ее характера – необходимое качество для политика любого пола. Подобное поведение вызывало сильные эмоции у ее избирателей и сильную ненависть у ее врагов.
Пожалуй, самый оригинальный комплимент сделала премьер-министру королева-мать: «Маргарет Тэтчер смотрит вам прямо в глаза. Не многие способны сделать это. Особенно во время разговора с особой королевского рода».
Мечта Альфреда Робертса и его дочери сбылась – Маргарет стала премьер-министром Великобритании и вошла в историю страны и всего мира, продемонстрировав неудержимое стремление к власти, больше свойственное мужчинам. «Мы не будем отклоняться от нашего курса, – заявляла Тэтчер каждый раз, когда ей предлагали одуматься. – Тем, кто ждет, затаив дыхание, услышать какую-нибудь фразу из средств информации о повороте политики на 180 градусов, я могу сказать только одно: «Разворачивайтесь сами, если вам так уж хочется, а Леди не повернет!»
Притворяйся, пока не станешь. Элизабет Тейлор, Диана Спенсер, Камилла Паркер-Боулз
Славу – любовь общества – многие женщины примеряют на себя так же охотно, как власть и богатство. Правда, публичность часто становилась преградой настоящему личному счастью. Яркий пример тому – метания, депрессии и несчастливые романы Мэрилин Монро и ее смерть, которая до сих пор вызывает много вопросов. И это на фоне признания, обожания публики и титула секс-символа, который до сих пор принадлежит уже мертвой несчастливой диве.
Роман с успехом тяжело дался Джеки Кеннеди, а вот когда дверь в ее частную жизнь для репортеров закрылась, бывшая первая леди вернулась к тому, с чего начинала, – редактуре, ее жизнь постепенно вошла в спокойное русло.
Мы никогда уже не узнаем, скольких бессонных ночей стоило для Любови Орловой внимание первых лиц советской России. Ее публичный успех был равен тревоге за свое будущее и благополучие близких людей.
Помните, сколько мужей было у Элизабет Тейлор? Эта женщина была гением пиара: все ее любовные переживания всегда были «на большом экране», а съемки каждого фильма превращались в роман с продолжением.
...
Элизабет Тейлор была гением пиара : все ее любовные переживания всегда были «на большом экране», а съемки каждого фильма превращались в роман с продолжением.
Элизабет Тейлор бесконечно много болела – с самого детства. Еще в двенадцать лет на съемках «National Velvet» она свалилась с лошади и повредила позвоночник: все знали, если Лиз не подходит к телефону – это значит, что у нее болит спина. Все остальное у нее болело тоже, и это было частью ее великого мифа: она постоянно что-то себе вырезала, от чего-то лечилась, что-то мужественно преодолевала. У нее было что-то то с сердцем, то с мозгом, а однажды она подавилась крылышком цыпленка – каким-то образом косточка вошла в трахею. Она тогда чуть не померла, ей вызывали «Скорую». Но на следующее утро на всех первых полосах газеты была она, Лиз Тейлор. Не самый легкий способ, чтобы прославиться. Но эта женщина никогда не искала легких путей. Вообще она умела «занимать пространство» и все события в своей жизни, как трагические, так и вполне себе радостные, превращать в шоу. И тут она переиграла даже Мэрилин Монро. В заочной дуэли главной блондинки и главной брюнетки Голливуда победила брюнетка Лиз. Она выиграла бой с жизнью.
Лиз хорошо знала, как устроен этот мир, и умела этим пользоваться. К тому же она была превосходной актрисой. Два главных ее кинотрофея – два «Оскара» – достойное подтверждение ее актерского класса. Она гениально сыграла Марту в «Кто боится Вирджинии Вульф» и была замечательной Катариной в «Укрощении строптивой». Это фильмы самого звездного ее периода: они с ее пятым мужем Ричардом Бартоном были самой звездной парой 1960-х годов, получавшей миллионные гонорары – колоссальные по тем временам деньги. Они жили на полную катушку, оправдывая свой статус главных звезд эпохи: покупали бриллианты, коллекционировали импрессионистов, катались на яхтах, усыновляли детей – то есть делали все то же, что делают сейчас Джоли и Питт, но только без всякого унылого ханжества и стыдливой игры в политкорректность. Тейлор любила меха, драгоценности, любила хорошо выпить, она любила жизнь. Может, поэтому так и цеплялась за нее до последнего. С Бартоном они развелись, потом поженились снова, потом развелись опять. Она сохранила все его письма (а одно из них оставалось при ней до последнего вздоха).
Дальше были еще два брака (один с сенатором, другой с дальнобойщиком), но о них, можно сказать, позабыли. А вспомнили про Элизабет Тейлор снова и всерьез, когда она стала королевой Международной антиспидовской кампании. Она собирала миллионы в помощь больным СПИДом, а особенно много их было, как известно, в 1980-е в голливудских артистических гейских кругах, где ее боготворили. Она вдруг почувствовала себя такой мамашей, которая должна за них всех быть в ответе, и фактически именно благодаря Лиз, сверкавшей со всех трибун и во всех благотворительных действах своими фиолетовыми глазами, СПИД и все, что с ним связано, перестали воспринимать как позор – он стал горем и национальной трагедией. Именно Тейлор придала этой кампании и масштаб, и формат.
После нее осталось четверо детей, трое из них – ее собственные, а одну девочку они с Бартоном удочерили.
Она действительно сделала много хорошего, достойно и красиво прожила жизнь. И при этом постоянно чувствовала себя связанной с большим количеством людей, которые ее помнили, любили, для которых она была не только великой звездой Голливуда и мифом, но и такой всеамериканской mammy, которая была всегда. Ведь она начала сниматься совсем маленькой девочкой. В то время было принято, чтобы студия выбирала молодую актрису и растила из нее звезду. Эта звезда принадлежала компании, и все, что с ней происходило, становилось частью ее истории, которую компания так или иначе продавала, рекламируя фильмы. Лиз – последняя великая звезда Голливуда, которая принадлежала этой системе, была ею выпестована, потом с этой системой порвала и стала независимой актрисой, снимавшейся у больших режиссеров. В этом смысле ее смерть – это завершение Золотой эпохи Голливуда.
