Фашисты усиленно готовились к летнему наступлению против войск шести фронтов, оборонявших Курский выступ. Вылетая на задание, в частности, на разведку, мы видели, что противник продолжает сосредоточивать крупные силы у линии фронта.
Как нам стало известно потом, командующий ВВС Советской Армии маршал авиации Новиков, выполняя директиву Ставки, отдал приказ шести воздушным армиям следовать тщательно разработанному плану и провести операцию по уничтожению авиации противника на его аэродромах.
Первый удар по немецким аэродромам – удар, неожиданный для врага, был нанесен 6 мая нашими бомбардировщиками и штурмовиками в сопровождении истребителей на огромном участке – от Смоленска до Азовского моря.
О решении командования ослабить авиационные группировки врага внезапными ударами по аэродромам мы узнали ранним утром 7 мая, когда в расположение нашего полка снова явился командир соседней части «ИЛов».
Перед нами поставлена задача: сопровождать их к крупному аэродрому противника – в район Рогани. Знакомые места: много раз до войны я летал туда из Чугуева и Малиновки во время тренировочных полетов.
– Прорваться к аэродрому не просто, – говорил нам командир Подорожный. – Сосредоточивая авиацию на аэродромах, подтягивая ее поближе к линии фронта, противник усилил противовоздушную оборону. Их прикрывает множество зенитных батарей различных калибров – и мелкокалиберных, и крупнокалиберных. А аэродром забит самолетами.
И вот мы уже летим на боевое задание. Под нами освобожденная территория. Пролетаем южнее Чугуева, над знакомыми мне сосновыми лесами, почти выжженными войной. Пересекаем линию фронта, проходящую по Северному Донцу. Углубляемся в тыл врага.
Штурмовики круто поворачивают вправо и берут курс на Рогань.
Перед аэродромом «ИЛы» начали внезапно снижаться. За ними и мы, истребители. Противник не ждал налета: маршрут у нас не шаблонный – в обход районов с хорошей противовоздушной обороной. Мы ввели врага в заблуждение, появившись с запада. Но фашисты быстро спохватились. Перед нами встала сплошная огненная стена. Аэродром словно ощетинился зенитками. Делаем противозенитный маневр. Под нами – языки огня, вокруг – сплошные разрывы.
Раздается могучий ответный удар штурмовиков – они сбрасывают бомбы, бьют из пушек. Бесстрашно действуют экипажи «ИЛов». На аэродроме то там, то тут вспыхивают пожары. Радуюсь и удивляюсь: ни один наш самолет не падает, несмотря на ожесточенный зенитный огонь.
Задача выполнена. Штурмовики берут курс на наш аэродром. Подковой окружаем их: делаем как бы заслон от возможной атаки вражеских истребителей. Учитывая горький опыт, строим более правильный боевой порядок. Тут мы видим каждого штурмовика, видим и друг друга. И уже нет никакой суеты!
Росло наше боевое мастерство, вырабатывались спокойствие, уверенность в движениях и правильность действий.
Благополучно приземляемся на аэродром. «ИЛы» летят дальше – на свой. Ведущий группы передает:
– Спасибо за хорошее прикрытие!
А на следующий день пришел отзыв командира штурмового полка майора Володина о нашей работе: «Сопровождение провели хорошо и со своей задачей вполне справились».
Такие отзывы наш полк теперь получал часто.
ПОЕДИНОК
Получен приказ: срочно перелететь в район Танеевки, севернее Обояни, – ближе к северному фасу Курского выступа. Изучая карту боевых действий, я часто невольно переводил взгляд на родные места. Вот наш областной центр Сумы, вторично захваченный немцами, вот Шостка. Вступить бы там в воздушный бой…
В Танеевку перебазировались вечером, а на восходе солнца я уже вылетел по приказу командира в штаб соседнего авиасоединения.
Одновременно со мной поднялся в воздух и Леня Амелин. Он прикрывал аэродром в паре со своим комэском – летчиком Ямановым: барражировать в воздухе нам приходилось непрерывно.
В низинах еще лежал туман, в воздухе было спокойно. Я благополучно вернулся и застал весь аэродром в волнении. Оказалось, приземлился летчик Яманов и рассказал, что Амелин атаковал «юнкерса», погнался за ним и исчез из виду.
Тревога на аэродроме росла. Но вот мы еще издали заметили самолет. Он приближался. Сомнений нет – это Леня! Техники волновались: ведь они с земли замечали, если с самолетом что-нибудь случалось.
– Да у него с мотором неладно! И скорость небольшая.
Амелин начал заходить на посадку с убранными шасси.
С КП ему передавали, чтобы он шел на второй круг и выпустил шасси. Но ответа не было.
Самолет коснулся земли «брюхом». Мы бросились к месту приземления. Из кабины вылез улыбающийся, хоть и бледный Амелин.
– Что с тобой случилось?
– Да гонялся за фрицем. Опытный, матерый волк мне попался.
Он снял шлем, вытер взмокший лоб. Смотрю на него и глазам не верю.
– Леня, да ты поседел!
На висках моего сверстника появилась седина. Сколько он пережил, передумал за несколько минут воздушного боя!
Идя на КП докладывать, Леня рассказывает нам обо всем случившемся.
…В воздухе было спокойно. И вдруг на земле появилась тень от самолета. Леня осмотрелся. Чуть в стороне, южнее аэродрома, с курсом на Орел летел «Юнкерс-88». Леня передал по радио ведущему:
– Разведчик! Атакую!
И, чтобы не упустить «юнкерс», бросился в атаку. Это произошло так быстро, что ведущий опоздал и потерял Леню из виду.
Немецкий летчик начал искусно маневрировать и уклоняться от атак. Стрелок открыл бешеный огонь. Амелин не отступил – зашел в хвост самолета.
Противник сбросил бомбы с замедлением, очевидно, рассчитывая, что машина Амелина попадет в зону действия взрывной волны. В самом деле, взрывная волна встряхнула самолет, отбросила в сторону. Амелин с трудом выровнял машину и еще напористее стал преследовать врага. Противник пошел на другую хитрость: направил свой самолет на ветряную мельницу, очевидно, надеясь, что Амелин сгоряча не заметит ее и врежется. Но Леня разгадал новую уловку врага. Он молниеносно рассчитал расстояние и проскочил в стороне, осыпая «юнкерс» огненными трассами. Вражеский стрелок замолчал: наверно, был убит.
Немецкий самолет направился к широкому и глубокому оврагу.
Лене показалось, что он сбит. И он погнался за врагом, решив для полной уверенности добить его.
Впереди стеной возвышался противоположный край оврага. Казалось, «юнкере» вот-вот в него врежется. Но летчик неожиданно резко вывел самолет из оврага – пролетел «впритирку» к противоположному краю.
Леня успел дать по нему еще очередь. И вдруг услышал треск, приглушенный шумом мотора. Сердце у него сжалось: что-то произошло с его машиной. Самолет начал терять скорость. Мотор сильно трясло. Леня понял: он винтом задел край оврага.
