— Уходите! — радирую Береговому.— Мы задержим немцев.
И мое звено ринулось в атаку. Завязался воздушный бой. Один вражеский истребитель бросился к головному штурмовику, на котором летел Береговой. Направляю машину наперерез врагу. Огонь открыл с разворота. «Мессер» отвернул. Но это не спасло его. Он рухнул на землю. Штурмовики и истребители вернулись на свой аэродром без потерь.
Когда зарулил на стоянку, Георгий Береговой подбежал ко мне.
— Спасибо, Петро!
И мы крепко обнялись.
С тех пор и до конца войны мы летали почти всегда вместе. Базировались зачастую на одном аэродроме. Вместе громили врага в районе Винницы, Станислава и Львова, в Карпатах. Добивали в Чехословакии.
У каждого из нас рос боевой опыт. Но Георгий Береговой, уже прославленный летчик, Герой Советского Союза, был все таким же скромным, немного застенчивым и искренним. Больше всего летчики ценили его за выдумку, за поиск новых методов боя. После войны мы не раз встречались с ним во время воздушных парадов в Москве, на военных учениях и научных конференциях. Георгий Тимофеевич Береговой стал заслуженным летчиком-испытателем СССР, летчиком-космонавтом, дважды Героем Советского Союза.
Я рад успехам своего фронтового побратима.
И. Т. ЗАМЕРЦЕВ, бывший командир 11-го стрелкового Прикарпатского корпуса, генерал-майор в отставке
В апреле 1944 года 11-й стрелковый корпус совместно с частями 1-й танковой армии генерал-полковника танковых войск М. Е. Катукова, опередив другие войска фронта, вышел на государственную границу Советского Союза с Чехословакией и Румынией. Наши дивизии и корпус отмечались в приказе Верховного Главнокомандующего, в нашу честь гремели в столице залпы салюта.
Вдохновленные успехами, воины 11-го стрелкового корпуса продолжали наступление. В сообщениях передовых отрядов отмечалось, что перед нами появились новые вражеские части: полки и дивизии хортистской Венгрии.
До сих пор мы не сталкивались с хортистами, не знали боеспособности и морального духа этих частей. Первая моя встреча с ними произошла через день после освобождения Коломыи. Я приехал в этот город и увидел такую картину. На улицах было много вражеских солдат. Возле штаба 271-й стрелковой дивизии стоял полковник В. М. Лемантович с венгерским офицером. Офицер плакал, а Лемантович сочувственно кивал головой и успокаивал его через девушку-переводчицу.
В штабе дивизии мне рассказали о случившемся. Оказывается, один из батальонов венгерской армии, находившейся где-то в Западной Украине, узнав о приближении советских войск, решил отступить подобру-поздорову в Карпаты, поближе к дому.
Взвод наших разведчиков (десять красноармейцев во главе с молоденьким младшим лейтенантом), посланный на машине к г. Надворной, нагнал этот батальон на марше. Младший лейтенант, слышавший, что венгры не очень-то настроены умирать за гитлеровцев, принял дерзкое решение. Обогнав вражескую колонну по параллельной дороге, он устроил в лесу засаду, разместил своих солдат в 10— 15 м друг от друга.
Из-за поворота показалась голова колонны. Впереди ехали в тарантасе командир батальона и переводчица. Когда батальон поравнялся с засадой, младший лейтенант и двое солдат выскочили на дорогу. Остальные бойцы по заданию командира взвода быстро перебегали от куста к кусту. Создавалось впечатление, что опушка кишит советскими солдатами.
— Я командир дивизии,— сказал венгру младший лейтенант.— Один мой полк слева, другой справа, артиллерия стоит впереди. Сдадитесь — всем гарантируем жизнь. Будете сопротивляться — смерть!
Внезапность ошеломила венгерского офицера. Он приказал складывать оружие. Его посадили в машину и отправили обратно в Коломыю. Разоруженный батальон двинулся в том же направлении.
В Коломые комбат доложил командиру 271-й стрелковой дивизии, что сдался без боя русскому генералу. В штабе дивизии удивились: никакого генерала впереди не было! А когда все выяснилось, командир батальона заплакал от обиды.
— Мне не стыдно сдаться Красной Армии,— говорил он.— Я и сам искал подходящего случая. Но как мог я, майор, кадровый офицер, сдаться младшему лейтенанту?
Мы постарались успокоить его. А вскоре этот майор и двое солдат — членов Венгерской коммунистической партии — обратились к нам с просьбой разрешить батальону сражаться против фашистов. Я верил, что венгры хорошо покажут себя в бою, но не имел полномочия удовлетворить их просьбу. Батальон был отправлен в тыл.
Пять лет спустя мне пришлось работать в Военной академии имени Фрунзе.
Среди слушателей оказался и мой знакомый командир батальона подполковник Дьюлаи. В свое время он успешно закончил Военную академию. Сейчас Дьюлаи — полковник запаса, живет в Будапеште.
Но вернемся к событиям весны 1944 года. Наш корпус был переподчинен 38-й армии генерал-лейтенанта К. С. Москаленко. Если и до этого мы ощущали перебои в снабжении (боеприпасы доставлялись самолетами), то теперь стало еще хуже. В тылу продолжались бои с окруженной группировкой противника. А мы, вырвавшись вперед, перестали получать боеприпасы. Не было даже патронов для автоматов.
Между тем навстречу нам выдвинулись и перешли в наступление крупные силы 1-й венгерской армии. Особенно упорно давили они на 271-ю стрелковую дивизию, действовавшую в районе Надворной. Только 18 апреля противник бросил в бой против нее до 30 танков. Отважно действовали бойцы 829-го артиллерийского полка, которым командовал майор Коробов. Особенно отличились 4-я и 7-я батареи старших лейтенантов Кудрявцева и А. Я. Шеха. Батареи бились до последнего снаряда, подбили три танка.
В бою отличился минометный расчет 867-го стрелкового полка, которым командовал сержант коммунист Косенко. Подпустив фашистов на близкое расстояние, минометчики накрыли их метким огнем. Когда же кончились все мины, они бросились в рукопашную схватку и уничтожили 12 захватчиков.
Имея боеприпасы, мы остановили бы противника. Но стрелять было нечем. И хортисты начали нас теснить. К счастью, действовали они очень осторожно: продвигались за сутки 2—3 км и останавливались, очевидно опасаясь подвоха с нашей стороны.
В конце апреля в Прикарпатье прибыло управление 18-й армии генерал-лейтенанта Е. П. Журавлева. Наш корпус был включен в состав этой армии. Вскоре мы получили достаточное количество боеприпасов и вступили в упорные бои с врагом. Фронт постепенно стабилизировался.
