— А из окон здоровая была стрельба?
— Ну, что там! Выстрелы из револьверов, это пустое, а вот как на головы нечистоты выливали, это — красота. Я видел у комендантского управления, как на одного автомобильного офицера несколько горшков сразу вылили…
Панков не знал, с кем я имел честь познакомиться у Вишневского.
Глава XI
Атаки контрреволюции
Июль-Август 1917 года
Получив разрешение на поездку в Петроград, восемнадцатого июля я выехал на станцию.
Подъехав к Волочиску в семь часов утра, в ожидании поезда пошел побродить вокруг станции.
Прекрасный солнечный день располагал к прогулке. Вдали послышались звуки пропеллера и мотора. Посмотрев вверх, я увидел четыре австрийских аэроплана. При приближении к станции аэропланы стали снижаться.
Станция была пуста, если не считать состава этапного поезда. Тем не менее один из австрийских самолетов, покружившись над станцией, сбросил бомбу. Бомба разорвалась шагах в пятидесяти от вокзала. Я стал около стены вокзала, считая тем самым себя прикрытым от поражения.
Аэропланы сбросили еще несколько бомб, и, не встречая никакого сопротивления, спустились еще ниже. Между землей и лодочками самолетов было расстояние не более двухсот шагов. Летчики покружились, очевидно прицеливаясь, и сбросили опять бомбу. Бомба упала в самое здание вокзала. Произошел сильный взрыв. Крыша разлетелась в стороны. С верхнего карниза посыпались кирпичи. Один из них сильно ударил меня по плечу и содрал кожу с указательного пальца левой руки.
«Убьют пожалуй», — пронеслось в голове.
Бежать было некуда, и я еще тесней прижался к стене вокзального здания.
Послышалось еще несколько взрывов, причем один из последних шагах в десяти от меня. Я был весь засыпан осколками бомбы и комками земли. Удары землей были настолько сильны, что я свалился на землю.
«Убит!» — мелькнула мысль.
Глаза следили за движением аэропланов. Но летчики поднялись ввысь и направились в сторону Подволочиска.
Встал. Отряхнул с себя землю. Начал ощупывать себя, цел ли. Кроме содранной кожи с пальца, я насчитал несколько шишек на голове и заметил тоненькую струйку крови, тянувшуюся по лицу. Достав носовой платок и вытерев лицо, хотел установить, куда же я ранен. На платке остались следы грязи и немного крови. Сколько ни искал, на физиономии крови не было. Выше лба нащупал ранку, сделанную осколком бомбы.
Вспомнил рассказы Блюма о столбняке, которому подвергались раненые при попадании в рану земли. Сейчас же побежал в соседний железнодорожный домик, оказавшийся квартирой дежурного по станции, и попросил позволения промыть рану.
Старушка, мать дежурного по станции, дала мне горячей воды, которой я и привел себя в порядок.
Рана на голове оказалась несильной.
«Везет, — думал я. — Получил две раны в один день, вернее в один час. Будь я на позиции и обладай таким нахальством, как Савицкий, получил бы и крест, и чин, и, еще глядишь месяца на два эвакуацию в тыл. А если бы остался, несмотря на ранение, в строю, то всяким почестям и наградам числа не было бы».
* * *
В Питере пробыл недолго. Отношение к делегатам, прибывающим с Юго-западного фронта, неважное. При первом же моем появлении в Совете крестьянских депутатов дежурный член солдатской секции, узнав, что я из-под Тарнополя, неодобрительно осмотрел меня с ног до головы.
— Делегируетесь? — задал иронический вопрос. — Вместо того чтобы немцев бить, митингуете и по столицам ездите?
— Надо и в столицах побывать, — ответил я. — Скажите, с кем мне здесь поговорить, чтобы получить ряд советов?
— С председателем солдатской секции Оцупом и его заместителем Гвоздевым.
— Где их найти?
— В своих кабинетах.
— Кабинеты-то где?
— Здесь же, в этом здании. Только сейчас еще рано, никого нет.
Прошел по зданию Крестьянского совета, который разместился в великолепном доме на Фонтанке, где раньше был лицей, подготовлявший дипломатов. В классных комнатах кабинеты руководителей Крестьянского совета; большие залы приспособлены под аудитории, в которых партия соц.-революционеров организовала ряд лекций для своих сторонников рабочих. Небольшие комнаты администрации лицея пошли под кабинеты для начальников различных отделов и секций Крестьянского совета. В нижнем этаже столовая для членов комитета и для приезжающих делегатов. Столовая оживлена постоянно. Можно застать в ней членов президиума исполнительного комитета, среди которых несколько министров Временного правительства, как, например, Чернов, Маслов и др.
Каждому зарегистрированному делегату выдается полтора фунта хлеба и по удешевленной цене обед. Больше всего, понятно, привлекает хлеб, ибо в городе даже при счастливом стечении обстоятельств можно получить по карточкам не более полуфунта.
В столовой, сидя за чаем и прислушиваясь к ведущимся кругом разговорам, удалось уловить несколько фраз, произнесенных членом Президиума исполкома крестьянских депутатов Бунаковым. Бунаков — член центрального комитета партии соц.-революционеров.
— Большевики по немецкой указке разлагают армию, — говорил Бунаков. — Совершенно очевидна связь большевиков с немецким генеральным штабом. Ведь вы посмотрите, какое совпадение: 5 июля большевики организуют демонстрацию в Петрограде, и в тот же день на фронте немцы переходят в широкое наступление. Расчет был верный — создать осложнение в тылу через большевиков, а на фронте тем временем действовать. Однако им не удастся. Новый верховный главнокомандующий Корнилов скрутит армию; он не позволит митинговать, как было до сих пор.
Из столовой я прошел наверх в солдатскую секцию, чтобы повидать Оцупа и Гвоздева. Застал Оцупа. Высокий, длинный белокурый человек, медленно произносящий слова, точно ему стоило больших усилий изрекать свои ответы на вопросы, которые предъявляются ему представителями мест.
— Вы с фронта? — медленно цедя сквозь зубы, смотря на меня мутными глазами, спросил Оцуп.
— Из самого пекла, — ответил я. — Из полка, который пережил Тарнопольское отступление.
— Знают на фронте, что большевики в Питере сотворили?
— Я с этим познакомился уже в дороге по газетам. На фронте ничего не было известно. Меня интересует ряд вопросов, — обратился я к Оцупу. — Я командирован с фронта затем, чтобы выяснить, как смотрит Крестьянский совет на положение дел на фронте. Следует ли поддерживать наступление, или вести пассивную оборону? Это первое, и второе, — какие меры применяются для улучшения бытовых условий солдат, в частности, для улучшения пайка, выдаваемого солдатам в тылу, и как разрешается вопрос с демобилизацией старших возрастов. Ведь на фронте имеются солдаты свыше сорока лет.
