В новом варианте программы прямо говорится, что «только от болгар зависит окончательное падение Высокой Порты (Турецкой империи)». Но чтобы народ достиг победы, ему нужна сильная революционная организация. Лишь отсутствием такой организации объясняются прежние неудачи. «Болгарский народ никогда не переставал бунтовать. Бунтовал- он много раз — болгарские народные песни свидетели этому. Вопрос здесь не в том, что болгарский народ не способен к революции, а в его неспособности создать организацию, которая могла бы принести его восстанию победу, и не случайную, а продолжительную и окончательную».
Программа заканчивается горячим призывом к борьбе. Мирные средства, провозглашаемые в первой программе, полностью забыты.
«Пусть молодые, умные и честные головы восстанут, чтобы обновить болгарскую жизнь, которая дремала и страдала столько столетий... Братья болгары! Верьте в свои силы и надейтесь на свои мышцы! От нас зависит спасенье Болгарии. Или сейчас, или никогда! Сейте, где можете, семя нашей свободы! Час народного освобождения близок! Печали и страдания, притеснения и зверства, в каких живет сегодня народ, дошли до крайних пределов. Он восстанет и погребет, как Самсон, всех своих врагов. Вперед, милые братья! Вперед за наше светлое и правое дело, истребим зло и очистим нашу землю огнем и мечом от страшного турецкого варварства и фанариотского разврата. Вперед!»
Создав Болгарский революционный центральный комитет, Левский 28 мая уехал обратно в Болгарию. Он повез с собой не только весть о рождении новой революционной организации, но и программу ее для обсуждения в местных комитетах.
О БУНТЕ ОН ВЕЛ СОКРОВЕННЫЕ РЕЧИ
Поезд из Бухареста прибыл на станцию Джурджа, или, как называют ее болгары, Гюргево.
Вот и Дунай. Ох же, и широко разлился он. Давно скатились в Черное море «черешневые воды»[46], а половодье еще в полном разгаре.
Оглушительно шлепая плицами огромных колес, волоча по небу черный дымный шлейф, к пристани подошел пароход австрийской компании. После неизбежных таможенных процедур и проверки паспортов началась посадка. Не спеша, как и полагается солидному человеку, Левский, элегантно одетый, поднялся на пароход.
Переезд из Румынии в Болгарию, в город Русе, отнял каких-нибудь полчаса. К Русе у Левского был особый интерес. Расположен город на правом берегу Дуная, против румынской Джурджи, от которой по железной дороге до Бухареста шестьдесят километров. Русе связан железной дорогой с черноморским портом Варной. Сделать Русе вторым, после Никопола, каналом связи с Румынией и комитетами восточной и юго-восточной части Болгарии — вот что тянуло Левского в этот большой придунайский город.
Эта мысль родилась у Левского давно. Еще весной 1869 года, готовясь ко второй поездке в Болгарию, он убеждал своего друга Христо Иванова перебраться из Румынии в Русе, обосноваться там и создать новый узел связи. Хр. Иванов переехал в Русе, но выполнить возложенную на него задачу не сумел. Теперь Левский хотел сам заняться этим. В Русе, как и в каждом болгарском городе, было не мало патриотов, но деятельность их в городе с преобладающим турецким населением, с сильной болгарской чорбаджийской прослойкой, в городе, кишевшем чиновниками и полицейскими, была, видимо, очень ограничена. Левскому не удалось достичь задуманного. Да он, видимо, и не прилагал к этому больших усилий, так как создание в Русе второго канала связи, как это ни было важно, все же не являлось главной целью третьей поездки.
Организовав первые революционные комитеты, Левский уже видел всю страну, покрытую ими. Но он видел и другое. Отдельные комитеты, как бы ни было велико их число, это еще не та сила, которая необходима для успеха всего плана. Нужен единый центр, который бы находился в самой Болгарии и мог быстро, оперативно руководить комитетами. Тогда бы вся новая организация получила законченное оформление: местные комитеты, объединяющий их Центральный комитет в Болгарии и Болгарский революционный центральный комитет — БРЦК как заграничный центр всех революционных сил болгарского народа, — где бы они ни находились.
Поэтому Левский, не задерживаясь долго в Русе, направился в Ловеч. Этот город он еще в прошлую поездку облюбовал для создания там объединяющего центра. Само географическое положение предопределяло его место во внутренней революционной организации. Стоит он почти в центре северной Болгарии. Идут через него пути от Дуная в южную Болгарию, в западные и восточные районы страны. От него недалеко до Никопола, главного узла связи с Румынией. Против Никопола — румынский город Турну-Мэгуреле, где живет заграничный представитель Леве кого Данаил Попов. А главное — в Ловече Левский нашел замечательных людей, готовых и способных на большие дела.
В доме попа Лукана Лилова в этот раз встретили Левского как старого знакомого. Пока Лукан занимал гостя рассказами о ловечских новостях, жена его Мария сготовила обед вкусный и обильный. Пришли дочери Величка и Яна; побросав дела, поспешили в дом сыновья Марин, Тошко, Илья и Христо.
Левский не таился, разговоры вел открытые. Еще в прошлый приезд в эту семью сблизился он с ней. Честные, любящие свою порабощенную родину люди открыли перед ним свои души. И Левский не ошибся в этих людях: все они до конца дней своих, пройдя через тяжкие испытания, остались верными святому делу.
К концу обеда старший сын Марин исчез. Появился под вечер и тут же увел Васила в дом Ивана Драсова. Здесь собрались члены Ловечского комитета. Левский рассказал о создании Болгарского революционного центрального комитета в Бухаресте, познакомил с положением дел в болгарской эмиграции, высказал свое решение образовать в Ловече центр для революционных комитетов в Болгарии. Предложение Левского одобрили, договорились, как вести работу.
— Ночевать пойдешь в дом сестры моей Велички, там все готово, — сказал Марин Левскому, когда закончилось собрание.
Ночью улицы Ловеча не освещались. Лишь кое-где на перекрестках тускло горели керосиновые фонари. Запоздалые путники пробирались с фонарями в руках, и тогда казалось, что по улицам медленно снуют большие светлячки.
Дом Велички стоял неподалеку от дома отца ее, в узенькой улочке. Марин, провожавший друга, постучал тяжелым железным кольцом, висевшим на двери калитки. Из дома вышел муж Велички Гечо Хашнов, впустил во двор гостей и вновь наглухо замкнул калитку.
В большой комнате ждал ужин: хлеб, сыр, кислое молоко. Разговаривали недолго. Прибрав со стола, хозяйка объявила: пора спать.
