и вместе с тем повелевать, но отнюдь не на развитие интеллекта и воображения («ученье вот чума»). Обеспокоило британцев и лидерство Бенгалии в индийских движениях социального протеста, в том числе вооружённых (терроризм). Всё это произошло тогда, когда бхадралок осознал двойной стандарт: то, что разрешено в метрополии (парламентская система, политические партии, свобода печати и т. д.), запрещено в Индии. Неслучайно в 1911 г. британцы перенесли местопребывание правительства Индии из беспокойной Калькутты в Дели.
Однако, как мы видели, и соратники по антиколониальному движению часто смотрели на Бенгалию подозрительно. «Высшее командование» Конгресса, которое с 1947 г. обрело второе дыхание в качестве федерального правительства страны, также считало бенгальцев своевольными сепаратистами, которые держатся наособицу. Именно этим отношением ряд политологов объясняет феноменальный подъём в штате Западная Бенгалия коммунистов: Коммунистическая партия Индии (марксистская) в коалиции с другими левыми группами правила штатом с 1977 по 2011 г.
Такова ещё одна причина замалчивания фигуры Боса до недавнего времени.
А каким был Бос в личном плане? Хотя как политик и государственный деятель он порой проявлял жёсткость, в частной жизни мог быть на удивление мягким. Политические соратники и даже враги вспоминали теплоту его дружбы, которая контрастировала с интеллектуальной суровостью Неру. С юмором у Боса было не слишком хорошо, но он мог громко хохотать и часто краснел; любил музыку. Вместе с тем его чертой всегда была некоторая сдержанность, шедшая из детства. Как подметил биограф, несмотря на революционный пыл Боса, частью его характера оставался кодекс джентльмена [443].
Уникальность Боса в индийской истории изложенным не исчерпывается. Его исчезновение интригует не меньше, чем его жизнь. Об этом будет рассказано в полной версии настоящей книги.
Жизнь Субхаса Чандры Боса — особая страница, а вернее, целая книга в истории Южной Азии и мира XX в.
Сегодня Нетаджи в Индии весьма популярен. Это не просто дань уважения крупной исторической фигуре. Бос вырос до образа идеального лидера, который силой печальных обстоятельств не получил возможности принести Родине пользу, когда она освободилась от чужеземной власти. Многие индийцы вспоминают его выдающиеся успехи в бытность конгрессистским политиком и его роль единственного выразителя интересов Индии такого уровня за рубежом в годы Второй мировой войны. Полагают, что, если Бос достиг столь многого ещё на этапе подготовки независимости, каких же успехов следовало ждать от него в свободной Индии, о которой он так мечтал и где был бы сам себе хозяин, без необходимости отвлекать силы на изгнание чужеземцев. Хотя принципиально новых идей Бос не породил, важен масштаб деятельности. Как Ганди, по сути, не внедрил ничего нового, но использовал уже опробованные приёмы национальной борьбы в общеиндийском масштабе, так и Бос, сделав акцент на насильственных методах и военной помощи иностранных держав, не был в этом первопроходцем. Однако тоже использовал эти методы в беспрецедентном масштабе.
Бос представлял собой альтернативу вдвойне — и мейнстриму национально — освободительного движения Индии, которым стал и до конца оставался гандизм, и (потенциально) тенденциям развития страны после независимости, социализму Неру. В обоих случаях есть основания думать, что представленная Босом альтернатива могла бы оказаться эффективнее и вести к складыванию в Индии хоть немного более справедливого общества, чем то, какое существует в этой стране в действительности.
История не дала Босу возможности опробовать его планы для независимой Индии на практике. Такую возможность получил его соперник. Хотя он был тоже человек весьма незаурядный, итогом его правления называют страну разительных контрастов: в Индии действует одно из самых продвинутых в мире социалистических законодательств, а заправляет крупный капитал. Провозглашена свобода слова, а развилась тенденция зигзагов правительственной политики без всяких объяснений, не говоря уже о дебатах. Особенно ярко это проявилось в 1991 г., когда с началом либеральных экономических реформ министра финансов (1991–1996) Манмохана Сингха страна отказалась от социализма Неру. Всё это привело к циничному отношению народа к власти, к убеждению, что обещание независимости на деле не выполнено, и к сожалениям об утраченных возможностях [444]. Если на заре свободной Индии и Неру, и Бос представляли определённые пути развития страны лишь в потенции, то теперь один из двух путей испробован — и оказался по душе далеко не всем. Это не может не добавлять Босу и без того немалой популярности.
«Став одним из символов освободительной борьбы, Нетаджи сделался объектом политического присвоения, особенно накануне выборов. Правые индуисты восхваляют его военный героизм, игнорируя его глубокую приверженность индуистско — мусульманскому единству и правам религиозных меньшинств. Коммунисты, которые были в Индии его наиболее суровыми критиками и во время Второй мировой войны обзывали его марионеткой Тодзё, в конце 1970‑х годов передумали. Теперь каждое 23 января они украшают его статуи гирляндами и выражают сожаление, что ошибались в оценке этого великого патриота» [445].
Одним из слагаемых притягательности образа Боса для индийцев можно назвать его икбал (араб. «успех»). Это проникнутое фатализмом понятие весьма распространено в Индии и исламском мире (в который она частично входит). Под икбалом на Востоке понимают счастливую судьбу человека, которая дарована свыше и гарантирует ему неизменный успех, невзирая ни на какие встающие на пути препятствия. Вся жизнь Боса как несгибаемого борца, который преодолевал, перешагивал трудности одну за другой, давала соратникам и почитателям основание верить в наличие у него икбала. Каждый новый успех Боса, демонстрировавшего поразительное упорство и неиссякаемую энергию, убеждал их в этом всё сильнее.
Ил. 14. Бос в форме Индийской национальной армии (1943).
«Его патриотизм, его дух, его вера в то, что Индия имеет право быть свободной, гордой страной, и его многие практические идеи о том, как повести страну вперёд, — всё это следует высоко ценить. Бос делал ошибки, но был одним из самых замечательных людей Индии XX в. и заслуживал признания и почитания. Тем не менее индийцы, похоже, не могут выяснить, как это сделать… Индия, которая добилась свободы с помощью ненасильственной борьбы и у которой в отличие от американцев и вьетнамцев не было своего Йорктауна или Дьен — Бьен — Фу [446], любит цитировать фразу Боса военного времени о том, что свобода, достигнутая без реальной войны, бессмысленна» [447]. Эти слова импонируют тем, кто считает, что независимость далась Индии слишком легко, а усиливают их притягательность разочарования постколониальной эпохи. Такие настроения характерны не для одной Индии. Так, Шотландия с XVIII в. развивалась в составе Соединённого Королевства и достигла немалого, «но всегда оставалось небольшое сомнение: чувство потери, чего — то
