Возможно, он со своим проницательным умом понимал, что произойдет. Не стало Тарента, а вместе с ним огромного порта, в котором могли высаживаться македонские союзники. Новый Карфаген, его собственный город, был потерян. И в самой Италии ему не удалось одержать победу над большинством. «Мост» кораблей не мог протянуться от Сицилии до берегов Африки. Эту картину Западного Средиземноморья он всегда видел умственным взором, а теперь она померкла.
Оставалась одна возможность. Если бы он получил подкрепление для своих ветеранов, он мог бы победить римлян в последней битве.
Ганнибал отправил посланника в Карфаген с настоятельной просьбой к своему брату Гасдрубалу перейти с войском через Альпы и явиться в Италию.
Глава 5
Сципион против Ганнибала
Женский вопрос
Гениальность — больше чем способность действовать в полную силу. Это способность ясно видеть окружающую действительность и руководствоваться ею. Лишь немногие мужчины были наделены таким даром на протяжении длительного времени. Наполеон Бонапарт обладал им в свои молодые годы. Когда он двинул свою громадную Армию на Москву, он считал, что так предначертано судьбой. Так, конечно, и было, только судьба оказалась не такой, какую рисовал себе Наполеон.
Молодой Публий Сципион едва ли не единственный из всех римских лидеров понял, что в реальности их врагом был Карфаген, город, а не Ганнибал, человек. В Испании он понял истину, которая ускользнула от более высокого командования. Спустя много времени после него Генрих IV во Франции заметил, что «Испания — это страна, в которой большие армии умирают от голода, а маленькие подвергаются уничтожению». (Наполеон узнал это на собственном горьком опыте.)
Сципион оказался на огромном полуостровном полупустынном плоскогорье, где города находились на большом расстоянии один от другого, а снабжение было скудным; где на огромных пространствах уместнее были всадники, а не медлительная пехота, которая так хорошо зарекомендовала себя в небольших итальянских долинах. Он очень быстро понял, почему карфагеняне держались тремя отдельными формированиями — чтобы обеспечивать себя. Они располагались отдельными лагерями, а сражались все вместе. Если он начнет преследовать одно из этих формирований, два других могут пойти за ним, как они сделали это, уничтожив его отца и его дядю. И Сципион держал свою армию поближе к базе в Новом Карфагене, конечном пункте морского пути в Рим, неподалеку от имеющих важное значение рудников Серебряных гор. На этих рудниках начали добывать каждый день серебра на сумму в 20 000 драхм, что было жизненно необходимо выдохшемуся Риму.
Сципион знал, что не может позволить себе роскошь промедления. За его спиной Рим бился в тисках жестокого экономического истощения, тратя остатки сокровищ своих храмов на то, чтобы создавать новые легионы, подавлять все больше восстаний (даже в Эритрее) и терять все больше жизней в битвах. Это требовало еще больше легионов на замену, в то время как Ганнибал ждал, как фокусник, наблюдающий за тем, как происходит затеянный им фокус. (И Сципион торопил Лелия с тоннами драгоценного серебра и трофеями для храма Юпитера, которого называли его отцом.)
Над всей Восточной Испанией нависала огромная тень Ганнибала. Иберы аристократического происхождения вспоминали его учтивое обхождение. В кастулонской цитадели, над рудниками, его жена родила ему сына. Воинствующие кельтиберы и илергеты ждали его слова. Почти все эти неразговорчивые, занимающиеся самоанализом люди имели родственников в его итальянской армии. Сципион понимал, что бесполезно развязывать кампанию в Испании до тех пор, пока ему не удастся добиться поддержки со стороны хотя бы части ее жителей. Возможно, окружение Сципиона подсказало ему другую, более простую идею. Лучшим способом борьбы с Ганнибалом было подражать ему.
Состояние Сципиона было сейчас близко к состоянию этого загадочного Африканца на берегу Треббии, во время бури с градом. Он чувствовал, как были напряжены его силы в тот жаркий день в Каннах. Те часы оставили шрамы в его душе. Он с грустью размышлял о них в темноте у пустынной усыпальницы Юпитера. Сципион ощущал растущее презрение к своим коллегам-военачальникам, которые громко жаловались на выродка-африканца, это жестокое чудовище, постановщика бесчисленных трюков, вероломного финикийца. Главным желанием Сципиона было понять истинную сущность Ганнибала.
Было невероятно трудно для римлянина, выросшего среди посмертных масок и свидетельств доблести его предков, забыть обо всех этих традициях и стать самим собой. Этот европеец не мог до конца понять восточных семитов, но мог проследить мысль другого человека. Сципион приготовился использовать против Ганнибала его же собственное оружие.
После первых часов кровопускания и мародерства в Новом Карфагене (традиция римских отрядов после взятия неприятельских городов) Сципион приказал своим легионам вложить мечи в ножны. Более того, он потребовал, чтобы к коренным испанцам не относились как к порабощенным трибам. Он поставил пленных ремесленников работать на верфи и пообещал им свободу после окончания войны. Ему было необходимо, чтобы эти испанцы ждали вознаграждения от римского правления, и в своих планах он представлял себе, что римская Иберия будет ежегодно поставлять драгоценное серебро. В подтверждение своей доброй воли он отпустил всех иберийских и кельтиберских заложников, которых обнаружил в Новом Карфагене. Все они были родственниками правящих вождей. Сципион эффектно заявил им:
— Сенат и римский народ освободят вас от ваших строгих финикийских хозяев. Впредь вы будете иметь закон и порядок и находиться под зашитой римского народа, который всегда одерживает победу над своими врагами.
Сципион умел завоевывать симпатии. Он прекрасно понимал инстинктивное стремление варварских вождей быть на стороне победителей. Он также правильно рассчитывал на влияние, которое оказывали знатные иберийские женщины на своих мужей. В ранней юности он на себе испытал влияние пылких девушек и замужних дам. Он верил в то, что женщины были личностями помимо того, что выполняли детородные функции и обязанности по дому, требовавшиеся от латинских жен. Его легионеры затронули «женскую» тему в одной из своих грубых песен:
Говорит Публий Корнелий:
Золото — для центурионов,
Серебро — для триариев,
А все горяченькие девки —
Для Публия Корнелия.
Среди заложников оказалась одна иберийская женщина, которая взяла под свое крыло всех девушек и маленьких детей. Она приходилась невесткой одному из влиятельных вождей племени. Сципион разыграл целый спектакль, принимая эту иберийскую даму. Через своих переводчиков он приветствовал ее по-особому. Он лично раздал игрушки маленьким детям. Мысли этой женщины, похоже, были заняты чем-то другим. Она дала это понять молодому римскому военачальнику, который носил свою белоснежную тогу как почетное одеяние. Удивившись сначала, Сципион понял причину ее беспокойства. Она боялась за цветущих девушек, толпившихся за ее спиной. Тогда он призвал к себе нескольких молодых военачальников. На глазах у женщины он объявил им, что к этим знатным иберийским девушкам следует при любых обстоятельствах относиться как к сестрам Сципиона.
