Стрекочут кузнечики, нестерпимый зной стоит над лугом. Ребятишки принесли бидоны с квасом. Поставили посуду в сено и отправились к озерку. Маленькие озера блюдечками разбросаны по лугу. Ребятишки поснимали штаны, мутят воду в озерце и прямо руками хватают у осоки глазастых щурят. Уху варят тут же, у озерца, в закоптелых, пахнущих дымом ведрах.
Обед. Хрустят на зубах редиска, огурцы и пучки сочного лука. Яйца, сало, обветренный хлеб идут в ход – нет аппетитнее обеда, чем вот тут, под копнами! Льется в алюминиевые чашки дымная уха, холодный квас разливается по кружкам…
Старики рассаживаются под копнами побалагурить и подремать, а молодежь бежит к Сейму. Крик, хохот, всплески.
После полудня опять шепчут грабли, опьяняюще пахнет потревоженное сено, мелькают белые платочки и кружатся чибисы над лугом…
К вечеру восемь кораблей-стогов вырастают на берегу. Они тщательно причесаны, утоптаны. Стоять им тут до самой матушки-зимы; до тех пор, пока понадобится тепло, накопленное летом.
Из камышей тихо выплыла красная луна. Кажется, вот сейчас она коснется копен и быть пожару. Но пожара не случилось. Только телеги устало заскрипели по дороге к дому, заурчали автомобили, только песню разбудила луна.
Плещется рыба в уснувшей реке, перепелка с дергачом ведут нескончаемый спор. На сельской околице пахнет парным молоком и дымом.
У плетней под вербами песня угомонилась. Теперь, если идти вдоль улицы, можно услышать тихий и сдержанный разговор:
– Василь, ну мне ж пора…
– Ну хоть еще минутку, Галя.
– Галю! А ну до хаты, – раздается из окошка сердитый голос.
Василя не видно, но слышно по свисту – он тоже пошел до дому, ему тоже пора. Ведь завтра подняться надо с петухами, опять отбить и наточить косу. Догорающая над лесом заря обещает новый жаркий день.
Фото автора. С. Званное Курской области. 5 июля 1959 г.Аисты знают, где селиться
Сказочная птица. Много легенд сложено о ней. По народному поверью, аист стережет счастье, не пускает беду в дом…
Много аистов живет в селе Званном. Каждую осень они улетают и каждую весну возвращаются.
Аистиные стаи прилетают на теплую Украину, а эти вот отделяются и – сюда, в Курскую область.
Село Званное стоит на берегу тихой речки Сейм. Корму возле нее для птиц вдоволь. Но не только за это полюбили аисты село с приветливым названием. Хорошие люди живут в Званном, хозяйственные, гостеприимные, сердечные. Село похоже на зеленую пристань на степных дорогах. Издали видны только беленые трубы среди тополей и лозинок. Аисты и устремляются к этой зелени.
Никто тут не обидит птицу, зверя. В лугах я видел, как косцы бережно отнесли в безопасное место зайчонка. В доме, где остановился на ночлег, мать сокрушенно, стараясь не разбудить гостя, отчитывала семилетнего мальчика:
– Ах ты, негодник! Выпорю, если еще раз увижу. А ну, неси на место.
В окно было видно, как мальчишка, пыхтя, полез класть в гнездо воробьиных птенцов…
А рядом со Званным есть другое село. Аисты там не селятся. Аисты знают, где селиться.
Приходилось видеть волчье логово? Если нет – приезжайте немедленно!
Телеграмма была от подмосковного лесника, и я сразу же выехал.
Продираемся сквозь малинник, переходим вброд гнилой ручеек…Орешник, вывороченная елка, заросли кустарника.
– Увела… – с разочарованным видом останавливается лесник у темной впадины.
Старая землянка. Бревна осели, вход зарос крапивою и лозняком. В этом оставшемся после войны убежище волчица и облюбовала себе жилье. Почуяв слежку, минувшей ночью волчица перетащила волчат на новое место.
– Далеко не должна уйти, – размышляет вслух лесник, оглядывая место. – У нее тут где-нибудь запасное логово. Поближе к воде надо искать…
К нам присоединился сын лесника Лешка, и мы, разделившись, начинаем вглядываться в следы на сыром песке, раздвигаем траву под обрывами. Уговор такой: кто найдет – сигнальный выстрел.
Часа четыре плутали мы с Лешкой по зарослям. Я потерял надежду найти логово и интересовался больше малиной. Вдруг мы слышим: бух! Мы в ответ – бух! – и прислушались. Еще выстрел. Значит, нашел. Бежим!
Лесник начал раскапывать тесную нору. Я приготовил фотоаппарат.
Почти все логово разрыто. Осталась небольшая ниша в обрыве. Семь маленьких зверьков испуганно глядят на свет. Мягкие, незлобивые, как щенята.
– Через год бы вы взглянули на них, – сказал лесник, – самый вредный зверь. Матушку бы вот их подстеречь…
– За этих по пятьсот рублев премию получим, – не без удовольствия сказал Лешка, взваливая на спину мешок с живой добычей.
Я знал, какая участь ожидает волчат. Почему-то вдруг стало жалко их.
– Не нужны ли волчата?.. Да, только что из логова, – позвонил я на киностудию.
– Хорошо, берем…У нас как раз готовится фильм…
Повезло серым братьям! Сейчас на кинобазе во Владимирской области они уже проходят специальную дрессировку. Через год мы встретимся с ними на экране.
Фото автора. 12 июля 1959 г.На съемках нового фильма
Померкли продрогшие за ночь звезды. В туманное одеяло кутается река. Тишина стоит над Доном, ни звука, ни тени. Только одинокий всадник на крутом берегу ждет восхода. Что сулит ему новый день? Как и вчера, без устали будет скакать он по степи, останавливаться возле косарей, вглядываться в лица переселенцев, расспрашивать странников. «Не проглядеть бы. Только бы не проехать мимо». Обветрено лицо, потеряна шапка, на сапогах грязь. А он все скачет, все ищет, все спрашивает.
Тоненькая девушка в длинном сарафане стоит у копны. «Не она ли? Не Дунюшка ли?». Нет, не она. Черные глаза девушки испуганно глядят на измученного человека. Он бросил лошадь, лег на землю. Долго-долго глядел на небо, потом достал измятую тетрадку и начал что-то писать.
Не знает девушка, как больно и как трудно этому человеку. А сам он не знает, что проданной его невесты нет уже в живых. Не перенесла она мук и унижения, и только ветка рябины качается над ее могилой…
О трудной, печальной и недолгой жизни поэта рассказывает фильм, который снимается сейчас на Дону и который мы увидим в конце нынешней осени.
150 лет назад в Воронеже родился поэт, который принес русской поэзии запах степей, звуки народных песен, чистоту и непосредственность человеческих чувств, мудрое понимание красоты жизни. Весь литературный мир начала XIX века был потрясен силой и блеском самобытного народного таланта. Пушкин отечески ласково принял Кольцова. Белинский назвал его гениальным талантом. Мы полтораста лет спустя гордимся щедростью нашей земли, на которой родился и вырос истинно народный поэт, без которого, может быть, не было бы и Некрасова, и Никитина, и Есенина.
