Они направлены были к занятию Черногории и против слабых итальянских сил, высадившихся около этого времени в северной Албании. В основе планов лежали, главным образом, политические соображения. Но им нельзя было отказать и в некотором военном смысле. Использование черногорской территории Антантой в качестве базы для операций против Сербии и Далмации, во всяком случае, было возможно, хотя оно по условиям местности и было маловероятно. Задачи, преследуемые австро-венгерским главным командованием, достигались легко и надежно. В Черногории по всем сведениям нельзя было ожидать упорного сопротивления; геройский век ее мужей, видимо, миновал уже давно. Зависимость высадившихся итальянских частей от мест высадки, от крайне дурной связи с Албанией и их слабость не сулила больших ожиданий. Каждый самостоятельный успех, достигнутый Австро-Венгрией, должен был оказать прекрасное влияние на настроение ее войск и ее народов.[179] Однако налицо имелась опасность, что Австро-Венгрия этим путем свяжет свои силы в такой степени, которая повлияет на общий ход войны. Об этом поэтому австро-венгерскому главному командованию повторно и настоятельно делались предостережения, причем еще раз ему решительно было указано на то, что новые предприятия не дают никакого права задерживать смену немецких частей к югу от Припяти.
Необходимость подобных предупреждений вытекала из событий в Галиции. Русские 24 декабря 1915 года атаковали южную армию генерала графа фон Ботмера и 7-ю австро-венгерскую армию, которой командовал генерал фон Пфланцер-Балтин, на всем фронте от Бурканова на Стрыпе до румынской границы восточнее Черновиц и упорно продолжали свои усилия до средины января 1916 г. И в то время как они на фронте Южной армии не достигли ни малейших успехов и потому скоро измотались, положение дел на фронте 7-й австро-венгерской армии, против которой русские направили главный удар, долго колебалось в ту и другую сторону.[180] Хотя противник не располагал существенным превосходством сил, армии лишь с трудом удалось удержаться. Ее резервы оказались недостаточными. Сверх того у нее обнаружились и внутренние недочеты. В конце концов, правда, неприятельские атаки в общем были отбиты. Но так как было вероятно, что и в других австро-венгерских армиях Галицийского фронта были одинаковые внутренние недочеты, то этим создавалось побуждение обратить серьезное внимание на это обстоятельство.
Австро-венгерские операции в Черногории и Албании протекли, как это и предвиделось, удачно и быстро. К середине января черногорцы были покорены, а в феврале итальянцы были несколько раз разбиты в небольших стычках и оттеснены за Вьёсу.
В только что упомянутом так называемом новогоднем сражении в Восточной Галиции и Буковине русские располагали преимущественно неготовыми частями, небольшим количеством малоценных офицеров и повели наступление в неблагоприятное время года. Поэтому приходилось допустить, что русские преследуют особую и настоятельную цель. Последняя, насколько это казалось начальнику Генерального штаба, имела в виду единственно воздействие на Румынию.[181] А если это было так, то тем более необходимо было держаться мысли не начинать новых больших операций, пока не выяснятся отношения к этому государству.
Позиция Румынии по отношению к Центральным державам была неясна с первых же дней войны, а со смертью короля Карла I, осенью 1914 года, сделалась подозрительной.[182] С каждым ударом, понесенным Австро-Венгрией, указанная позиция ухудшалась до степени слабо прикрытой враждебности, чтобы снова сделаться почти дружественной, как скоро достигались успехи над русскими.
Как германское верховное командование, так равно и австро-венгерское не оставались в сомнении на счет того, что руководители румынской политики имеют в виду держаться тех же путей, которые в последнюю балканскую войну доставили им столь дешевую добычу.[183] В могучей борьбе они хотели наметить решение лишь тогда, когда с этим не было бы связано никакого риска. Поэтому они оттягивали решение и робко избегали связывать себя с какой-либо из сторон.
Эта выжидательная позиция облегчалась тем обстоятельством, что германской политике в мирное время не удалось провести чрез румынский парламент одобрение заключенного с Румынией договора; благодаря чему он и мог лишь получать настоящую силу. Затруднялась же позиция наличностью деятельной партии в стране завзятых русофилов и франкофилов. Последние бурно требовали присоединения к Антанте. Их отлично поддерживали ловкие дипломаты, работавшие с неограниченным запасом денежных средств.
Германский Генеральный штаб, предвидя такой ход вещей, во время мира больше уже серьезно не рассчитывал на присоединение Румынии в случае войны. Однако же колеблющееся положение Румынии создавало неприятные последствия в ходе войны для Центральных держав. На Австро-Венгрии постоянно сказывался с этой стороны ощутительный нажим. Связь с Турцией и Болгарией встречала сильные препоны, а временами почти прерывалась. Положениями международного права о нейтралитете Румыния орудовала далеко не в благоприятном для Центральных держав смысле, но так, что придраться было почти не к чему.
С началом Дарданелльской операции это сказалось еще яснее. Поэтому уже весной 1915 года пришлось рассмотреть вопрос, не будет ли целесообразным заставить Румынию силой оружия занять позицию, более отвечающую ее нравственным обязательствам. Ответ был отрицательным. Пока русский нажим в Венгрии и Галиции тяготел над Австро-Венгрией полным своим весом, какая-либо операция против Румынии или через нее была невозможна. Для этого не располагали нужными силами, хотя сила сопротивления Румынии, считаясь с недостатком у нее оружия и снаряжения, признавалась тогда невысокой.
Вопрос вновь выплыл на сцену, когда на исходе лета 1915 г. предстояло решить вопрос, желательно ли открыть путь на юго-восток через Румынию или через Сербию. Начальник Генерального штаба остановился на пути чрез Сербию. Правда, новый союзник, Болгария, не предъявляла никаких возражений и против похода на Румынию. Наоборот, при крепкой ненависти, тлевшей в каждом болгарском сердце против друга-изменника в балканскую войну, Болгария при других обстоятельствах с радостью пошла бы на это. Но, с другой стороны, еще более сильное желание возможно скорее отобрать отторгнутые с того времени Сербией старые болгарские области, в связи с недостаточным боевым снаряжением, делали необходимым остановиться на наиболее коротком пути. А он вел через Сербию. Даже если не считаться с вышеуказанными соображениями, пришлось бы все равно решиться выбрать именно этот путь. Болгария не могла вести операций против Румынии, пока ее южный и западный фланги не были обеспечены против Греции и Сербии. Внутреннее положение Австро-Венгрии, именно после начала итальянского наступления, настойчиво требовало устранения югославянской опасности, которая продолжала бы тлеть под пеплом, пока Сербия не была бы окончательно разгромлена.
