Для операций в Азии начальник Генерального штаба предложил новую попытку против Суэцкого канала. Подобная попытка, ввиду того что англичане в конце 1915 г. главные свои усилия направили на взятие Багдада, имела некоторые шансы на успех и могла также служить для оттяжки войск из Салоник и Ирака. Применение войск, предназначенных в Суэцкую операцию для мероприятий по обороне Багдада, исключалось ввиду транспортных и продовольственных затруднений, В этом отношении приходилось ограничиться ожиданием подхода дивизии, направленной туда несколько месяцев тому назад, доставлением находившегося в пути военного материала и влиянием генерал-фельдмаршала барона фон дер Гольца, который отправился на этот фронт. Ничего другого, как только ожидать, не оставалось делать и на армянском фронте. При огромных расстояниях, дурных путях сообщений и продовольственных затруднениях в истощенной стране подкрепления могли приходить туда лишь в ограниченном количестве и мало-помалу, несмотря на то что приходилось с тревогой ожидать предстоящего русского наступления. Подготовка к нему, насколько было известно, была предпринята тотчас же по прибытии великого князя Николая Николаевича, когда последний поздней осенью из-за поражения на Западном фронте должен был обменять пост Верховного главнокомандующего на главное командование Кавказским фронтом.[187]
Уже было упомянуто, что начальник Генерального штаба не мог примкнуть ко взгляду своего австро-венгерского коллеги на общее дальнейшее ведение войны. Его собственные выводы покоились на рассуждениях, которые он изложил на Рождество 1915 года в докладе его величеству императору как основу в следующем виде:
«Франция в военном и хозяйственном отношениях – последнее из-за длительного лишения угольных копей на своем северо-востоке – ослаблена почти до пределов возможного. Боевая мощь России не вполне надломлена, но ее наступательная сила, однако, настолько подорвана, что она не может подняться и приблизительно на прежнюю высоту. Армия Сербии может считаться уничтоженной. Италия без сомнения сообразила, что в ближайшее время она не может рассчитывать на удовлетворение своих грабительских аппетитов и, вероятно, была бы довольна, если бы могла поскорее ликвидировать авантюру каким-либо приличным образом.
Если из этих фактов не было сделано каких-либо заключений, то это зависело от многих явлений, при рассмотрении которых нет нужды входить в их подробный анализ. Однако нельзя пройти мимо самого главного фактора. Это чудовищное давление, которое по-прежнему оказывает Англия на своих союзников.
Хотя и удалось тяжко потрясти британскую твердыню, лучшим доказательством чего является предстоящий ее переход ко всеобщей воинской повинности, но этот же факт является доказательством того, на какие жертвы способна Англия, чтобы достигнуть намеченной цели устранения надолго соперника, который ей кажется наиболее опасным. История борьбы Англии против Нидерландов, Испании, Франции и Наполеона повторяется. Пощады от такого врага ждать Германии не приходится, пока у него еще остается кое-какая надежда достигнуть своей цели. Попытка соглашения, которая исходила бы от Германии, только подкрепила бы волю к борьбе Англии, так как она, по своей манере смотреть на вещи, сочла бы эту попытку лишь за признак ослабления немецкой воли к победе.
Англия, в которой привыкли трезво взвешивать шансы, едва ли может рассчитывать добить нас чисто военными средствами. Очевидно, она строит свои расчеты на войне на истощение. Уверенность, что она таковой положит Германию на лопатки, мы сломить не могли. В этой уверенности враг черпает силу в дальнейшей борьбе и этой же уверенностью он длительно подогревает своих компаньонов.
Надо отнять у него эту уверенность. Простое выжидание в процессе обороны, само по себе очень возможное, в конце концов, не отвечает цели. Врагам притекает, ввиду их превосходства в людях и средствах, более сил, чем нам. При таких обстоятельствах должен наступить момент, когда жесткое соотношение сил более уже не оставит Германии больших надежд. Возможность выдержать у наших союзников ограничена, наша же, во всяком случае, не безгранична. Очень возможно, что ближайшая зима или, если Румыния будет продолжать поставки, следующая за ней зима, раз до того не будет достигнуто решение, вызовет у членов Четверного союза продовольственный и, как его всегдашнее следствие, социальный и политический кризис. Его нужно избежать, и он может быть избегнут. Но времени, конечно, терять нельзя. Англии нужно показать воочию безнадежность ее начинаний. Конечно, в этом случае, также как и при многих высших стратегических решениях, гораздо проще установить, что должно произойти, чем искать, как это может и должно быть выполнено.
Ближайшим средством была бы попытка нанести решительный удар Англии на суше. При этом разумеются не ее острова, которые для наших войск, как авторитетно считают моряки, недостижимы. Наши устремления могут скорее направиться лишь против тех районов суши, где борется сама Англия. На материке Европы мы совершенно уверены в наших силах и работаем с определенными величинами. Поэтому должны быть сразу же отброшены предприятия на востоке, где Англия также могла бы быть затронута непосредственно. Успехи у Салоник, Суэцкого канала и Ирака были бы для нас полезны в той мере, что они углубили бы у народов Средиземного моря и в магометанском мире пробудившееся недоверие к непобедимости Англии и связали бы британские силы в далеких странах. Неудачи на востоке могут заметно повредить нам у наших союзников. Однако решительного исхода для войны, как ожидают мечтающие о походе Александра на Индию, или на Египет, или о сокрушительном наступления на Салоники, ожидать не приходится. Наши союзники не располагают для этого нужными средствами. Мы же из-за дурных путей сообщения не в силах подвезти им таковые. А Англия, которая сумела переварить Антверпен и Салоники, также выдержала бы поражения и в этих далеких странах.
Если вернуться теперь от них назад, туда, где Англия в Европе может быть поражена на суше, то нельзя закрывать глаза на то, что здесь приходится стоять пред исключительно трудной задачей.
Во Фландрии, севернее высот Лоретто, особенность местности до средины весны мешает операциям, преследующим крупные цели. Южнее этого района осуществление подобных операций, по мнению местных начальников, потребовало бы около 30 дивизий. Такое же число понадобилось бы и в случае наступления на северном участке. Но для нас нет возможности сосредоточить такие силы в одном месте нашего фронта. Если бы даже с германских участков в Македонии и Галиции, вопреки всяких политических и военных соображений, а также и осторожности, было снято еще несколько дивизий, сверх того, что было предположено – на фронте севернее Припяти, по сообщению штаба фронта, это недопустимо, – то и тогда число общих резервов во Франции поднялось бы немногим выше 25–26 дивизий. Если же уложить их все на одну и ту же операцию, то весь прочий фронт оказался бы лишенным резервов до последнего человека. Принять на себя тяжесть вытекающих отсюда опасностей для наших самых чувствительных районов – Шампань, Вавр, Лотарингия – вместе с риском оказаться не в силах подать руку помощи нашим союзникам в случае нужды, при обычно затяжном ходе теперешних чисто фронтальных боев, никто бы не решился.[188]
