Теперь пришла очередь гренадеров слушать торжествующие вопли врагов. Они, побросав оружие, бросились прочь от русской пехоты. Затем им на помощь подошел гвардейский полк «Голдстрим» под командованием полковников Перси и Линдсея, и гренадеры, у которых гордость перевесила чувство безопасности, с голыми руками бросились на наступавших русских, швыряя во вражеских пехотинцев камнями. И вот батарея вновь в руках англичан, которые, обезумев от боя, саблями и штыками рубят, колют и режут вокруг себя все живое.
В то утро батарея переходила из рук в руки несколько раз. Британцы выдворяли с позиций русских только затем, чтобы несколько минут спустя самим отступить оттуда. Боясь потерять в лесу своих находившихся на грани истерики солдат, офицеры криками собирали их обратно под знамена полков, не давая возможности преследовать противника до подножия холмов. Но полковнику Уилсону после безуспешных попыток докричаться до своих людей пришлось самому спуститься за ними вниз по склону. Там, в долине, генерал Кирьяков криками и ударами казацкой плети пытался развернуть солдат и заставить их встретить англичан лицом к лицу.
В ситуации, когда каждый солдат на счету, безудержный порыв гвардейцев преследовать врага до конца был опасен. Ведь бригада, солдаты которой демонстрировали чудеса храбрости, таяла на глазах. В распоряжении генерала Адамса уже практически не осталось солдат 41-го и 49-го полков. Герцогу Кембриджскому, который галопом отправился за подкреплениями, удалось получить до 500 солдат 20-го и 95-го полков и стрелковой бригады Пеннифасера. В то же время генерал Кэткарт и два французских полковника дивизии генерала Боске решительно отвергли все его просьбы о подкреплениях. Последние сослались на отсутствие соответствующих приказов своего командования. Становилось ясно, что, если в ближайшее время англичане не укрепят свои позиции, русским удастся прорвать фронт.
Последним оставшимся в распоряжении англичан резервом были 400 человек из состава 46-го и 68-го полков. Этими остатками 4-й дивизии командовал генерал Джордж Кэткарт. Прибыв со своими солдатами в расположение 2-й дивизии, Кэткарт спросил генерала Пеннифасера, где будут нужны люди, которых он привел с собой.
– Везде, – коротко ответил тот.
Восприняв слова Пеннифасера как руководство к действию, Кэткарт разбил свою дивизию на отдельные роты и батальоны, которые направлял на наиболее угрожаемые участки. Так, постепенно он остался с четырьмя сотнями солдат. Кэткарт решил, что лучшее, что он со своими людьми может сделать, – это спуститься в долину и атаковать расположенные там вражеские войска.
Никто не был согласен с генералом. Герцог Кембриджский требовал от него поддержать гвардейцев, Пеннифасер настаивал на необходимости прикрыть брешь между позициями гвардии и его собственной дивизии. Раглан, наблюдавший за героическим боем гвардии в районе артиллерийской батареи в недостроенном доме, справедливо решил, что гвардейцев следует поддержать или отвести назад. Он отправил к Кэткарту генерала Эйри с приказом поддержать гвардейцев. Кэткарт был крайне недоволен таким решением, ведь его мнение вновь осталось неразделенным. Каждый раз, когда он что-то предлагал, Раглан поступал по-своему. Он стал спорить с Эйри:
– Кто конкретно отдал такой приказ?
– Двигайтесь на левый фланг, – холодно ответил тот, не желая продолжать дискуссию. Эйри говорил таким твердым и решительным тоном, что даже самый заядлый спорщик терял все свои аргументы. – Обеспечьте поддержку гвардейской бригады. Не оставляйте позиций и не спускайтесь вниз. Таков приказ лорда Раглана.
Кэткарт развернул лошадь. Его всегда бесило, когда приказы отдавались подобным тоном. У него своя голова на плечах, и он не нуждается в дополнительных наставлениях, жаловался Кэткарт капитану Хардинджу, сыну лорда Хардинджа, который выполнял обязанности адъютанта генерала Эйри. Несмотря на все признаки раздражения, генерал, тем не менее, говорил довольно доброжелательным тоном. Хардиндж предположил, что Кэткарт, несмотря на приказ Раглана, решил действовать по своему усмотрению. И действительно, спустя всего несколько минут 400 солдат 46-го полка и легкой пехотной бригады отправились вниз по склону, в сторону долины.
Туман уже рассеялся, и солдаты сняли шинели. В своих красных мундирах на фоне зелени деревьев и коричневых склонов холма они представляли собой прекрасные мишени для вражеских стрелков. Вскоре они попали под плотный артиллерийский огонь. Но солдаты шли так решительно, что вскоре противник дрогнул. Вдохновленные успехом, англичане увеличили темп наступления. Генерал Кэткарт гордо ехал вслед за наступающими. Неожиданно из-за возвышения позади генерала и его штаба послышались ружейные выстрелы. Несколько человек упали, застреленные в спину. Сначала генерал решил, что это гвардейцы приняли его солдат за неприятеля. Но вскоре дым рассеялся, и через подзорную трубу генерал увидел, как батальон русских выстраивается в линию на кромке холма позади наступающих англичан. Русские стояли как раз на участке, который по приказу Раглана должен был занять Кэткарт, на стыке между гвардией и 2-й дивизией.
Генерал сразу же понял, что теперь уже ничего нельзя сделать. Единственным выходом было развернуться и вновь наступать вверх по склону холма. Он отправил одного из своих офицеров развернуть все еще двигавшихся вниз солдат, а сам с 50 подчиненными, которых ему удалось собрать, а также со штабом атаковал нового противника. Склон на этом участке был особенно крутым. Пока солдаты сумели преодолеть расстояние, отделявшее их от превосходившего примерно в пятнадцать раз противника, они задыхались от усталости. Почти все они были уничтожены сосредоточенным ружейным огнем с близкого расстояния. Но некоторым удалось достичь вершины, а одному или двум – с вызывающей жалость храбростью врубиться во вражеский строй в тщетной попытке пробить себе дорогу в плотной массе вражеской пехоты.
Сам Кэткарт находился всего в нескольких ярдах от неприятеля. Он видел, как исчез во вражеском строю последний английский солдат. Повернувшись к майору Майтленду, одному из офицеров его штаба, Кэткарт с завидным самообладанием заметил:
– Боюсь, что нам пришел конец.
В следующее мгновение он упал с лошади, убитый выстрелом в сердце.
Кровавая мясорубка у переходившей из рук в руки батареи продолжалась со все большим ожесточением. Однако теперь солдаты обеих сторон неохотно подчинялись приказам своих офицеров. Некоторые отказывались наступать на никому не нужное строение. В клубящемся тумане царила настоящая неразбериха. Одна из наступавших колонн русской пехоты получила ружейный залп в спину от другой, принявшей русских пехотинцев за наступавших англичан.
