Мстя за убийство караванщиков, ставших жертвой алчности алмалыкца, Завоеватель приказал залить ему глаза и уши расплавленным серебром.
Второй корпус монгольских войск под командой Чжочи спустился по левому берегу Сырдарьи и стал лагерем под Сигнахом (напротив современного Туркестана), Чжочи послал к его жителям мусульманина Хасана-ходжу с призывом открыть ворота. Те умертвили парламентера, даже не выслушав его. Последовал приказ Чжочи взять город приступом и не прекращать боевых действий до полного его занятия.
«Свежие войска сменяли уставшие. К исходу седьмого дня осаждавшие ворвались в Сигнах и перерезали всех его обывателей».
Некоторое время спустя Чжочи оказался у стен Дженда, близ нынешнего Перовска (Кзыл-Орды. — Е. С.). «Горожане, доверившиеся было высоте своих укреплений, очень скоро пришли в ужас: приставив лестницы к стене, монголы быстро на нее взобрались и заполнили своими отрядами весь город».
Поскольку население Дженда вооруженного сопротивления не оказало, Чжочи его пощадил, но выгнал всех горожан в поле на семь дней, отведенных для грабежа. Своим наместником он оставил караванщика-мусульманина Али-ходжу, перешедшего на службу к Чингису.
В то время как старший сын Завоевателя осаждал города в низовьях Сырдарьи, отряд из пяти тысяч монголов, предводительствуемый Алах-нойоном, Сукету-черби и Тохаем, вторгся в ее верхнее поречье и напал на Бенакет (западнее современного Ташкента). Этот город защищали наемники-тюрки из племени канглы, которые на четвертые сутки объявили о капитуляции. «Им пообещали сохранить жизнь, но когда они сдались, а население Бенакета было выгнано из города, их отделили от горожан и всех перебили — кого саблями, кого стрелами. Ремесленников монголы поделили между отдельными отрядами, а молодежь увели с намерением использовать для осады других городов».
Поднимаясь по сырдарьинской долине, корпус монгольских войск оказался в Ходженте, у входа в Фергану. Тамошний наместник, один из самых именитых тюркских вельмож того времени, Тимур-мелик (Железный царь) заперся с тысячью отборных воинов в возведенной посреди реки крепости. Видя его столь решительное настроение, осаждавшие подтянули подкрепление силой в 20 тысяч монгольских ратников и 50 тысяч пленных. «Сии последние, поделенные на отделения и роты, руководимые монгольскими офицерами, получили задание носить камни с горы, находившейся на удалении двенадцати километров, и бросать их в реку. Со своей стороны Тимур-мелик приказал построить двенадцать больших палубных баркасов. Несколько таких судов ежедневно подплывало к берегу (ширина Сырдарьи в Ходженте достигает 130 м), и стоявшие на них лучники обстреливали войско осаждавших». Но все кончилось тем, что доведенный до крайности Тимур-мелик сбежал с ближайшими соратниками, спустившись по Сырдарье на своих баркасах, которым удалось разорвать цепь, протянутую через реку возле Бенакета. Но ниже, возле Дженда, Чингисов сын снова перегородил Сырдарью, теперь уже понтонным мостом. Еще не доплыв до него, Железный царь высадился на левом берегу, сел на коня и во все поводья поскакал по Красным пескам, где монголы тщетно пытались поймать его.
Таким образом, можно сделать вывод: войско хорезмшаха недостатка в отваге не испытывало, но им плохо руководили, распыление армии на оборону отдельных крепостей обрекло ее на гибель.
Ветер гнева. Взятие Бухары
В то время как сыновья Чингисхана и главные ратоводцы занимали один из другим города на Сырдарье, его младший сын Толуй и он сам во главе основных сил монгольской армии, покинув Отрар, двигались к Зеравшанской долине, являвшейся центром древней Трансоксианы.
Идя вдоль юго-восточной границы Красных песков, монгольские передовые отряды, ведомые Даир-баатуром, подошли к небольшому городу Нур-ата. Воспользовавшись ночной темнотой, монголы незаметно пересекли окружавшие городок сады и на рассвете уже стояли у его стен. Далекие от мысли о возможности появления монголов, обыватели приняли их за караван, но вскоре осознали ошибку и, понимая, что не способны на какое-либо сопротивление, открыли ворота войску. «Они вышли сами, унося свой земледельческий инвентарь и гоня перед собой домашний скот, после чего монголы разграбили их жилища. Чингисхан удовлетворился уплатой 1500 динаров, суммы, равной обычному налогу, взимавшемуся хорезмийскими властями».
В феврале 1220 года Завоеватель приблизился к Бухаре.
Бухара являлась одним из крупнейших городов мусульманского мира. Она состояла из трех частей: из крепости, окружность которой равнялась 1,5 километра; из собственно города, или шахристана; и пригорода, или рабада. В отличие от большинства городов, ее цитадель находилась не внутри, а за чертой города. Стоявший на холме шахристан, в центре нынешней Бухары, окружала стена, имевшая семь ворот: Базарные, Пряничные, Железные и т. д. Тут же находились мечети, которые были всегда полны верующих. Из наиболее известных назовем перестроенную в 1121 году кафедральную мечеть, а также возведенную за 100 лет до описываемых событий Пятницкую и мечеть Сирийскую. Рабад опоясывала своя собственная стена с одиннадцатью воротами.
Главные улицы города имели булыжную мостовую, что для исламских городов по тем временам было делом диковинным.
Вода поступала в город и предместья из Зеравшана по арыкам, главный из которых носил многозначительное для того засушливого края название: Руди-зар (Река, несущая золото). Поддерживаемая в отличном состоянии система шлюзов и водоемов обеспечивала бесперебойное водоснабжение в любое время года.
В пригородах каналы поили водой несметные сады, в которых имелось множество беседок и павильонов, служивших для увеселения горожан, что свидетельствует о несомненном богатстве того оазиса. Богатство же это в значительной степени создавалось ремеслами, в том числе ковроткачеством (вспомним знаменитые бухарские ковры). Между крепостью и центром города, близ Пятницкой мечети, находился ткацкий цех (каргах), продукция которого вывозилась в Сирию, Египет и Малую Азию. Рынки Бухары славились продававшимися на них медными изделиями, в частности лампами.
Подошедшего к Бухаре Чингисхана встретил гарнизон, состоявший из двадцати — тридцати тысяч тюрок-наемников. Обложив город со всех сторон, Завоеватель повелел штурмовать его трое суток без передышки. Следуя своему правилу, монголы поставили в первый ряд пленных.
К исходу третьего дня начальники гарнизона, одного из которых звали Инанч-хан Огул, потеряв уверенность в своих силах, договорились предпринять ночью общую вылазку, прорвать осаду и спастись бегством. Все шло хорошо, но монголы, спохватившись, бросились им вслед и настигли уже у Сырдарьи. Большая часть беглецов была истреблена.
