Это объяснялось, главным образом, тем, что основные решения уже были приняты в других местах: в Вашингтоне, Каире и Тегеране. В Ялте советскому маршалу, английскому премьер-министру и американскому президенту вместе с их военными и дипломатическими помощниками оставалось лишь дополнить деталями общее соглашение, которого они достигли ранее. В связи с этим потребовалось присутствие большего, чем обычно, числа советников. Несомненно, многие из этих деталей имели большое значение. Но все же общая линия была намечена в Тегеране. Будь отец жив, «Большая тройка» несомненно собралась бы еще несколько раз, кроме встречи в Потсдаме. Совещание в Ялте оказалось необходимым, так как основную политическую линию, намеченную в Тегеране, не удалось успешно провести в жизнь на конференции в Думбартон-Оксе: представители трех стран, стоявшие рангом ниже «Большой тройки», не сошлись во взглядах. В Ялте снова было достигнуто единодушие, и скелет послевоенного мира облекся в плоть. В этом и заключалось значение данной конференции.
Она состоялась в Крыму в соответствии с пожеланием Сталина, поскольку примерно за неделю до отъезда отца из Вашингтона Красная Армия начала свое ожидавшееся зимнее наступление. Говорили, правда, что это наступление было начато за неделю до намеченного срока и несмотря на плохую погоду, чтобы ослабить нажим, который нацисты оказывали на союзные войска на западе.
Английский премьер-министр был очень недоволен тем, что конференция была созвана в Ялте. Гарри Гопкинс рассказывал отцу, как Черчилль реагировал на этот выбор.
— Он говорит, что мы не могли бы найти в мире худшего места, чем Ялта, даже если бы искали десять лет… Он утверждает, что эти районы кишат вшами, что там свирепствует тиф.
День или два спустя от Черчилля пришло письмо, в котором он утверждал, что поездка на машине с аэродрома Саки в Ялту продолжается шесть часов, что часть дороги, ведущая через горы, в лучшем случае ужасна, а может быть и вовсе не пригодна для движения; что, наконец, немцы оставили всю эту местность в таком состоянии, что здоровье участников Конференции окажется под серьезной угрозой.
Замечания премьер-министра были приняты к сведению и подшиты к делу. На Мальте, куда отец прибыл 2 февраля, его встретил Аверелл Гарриман, сообщивший, что дорога в порядке и санитарные условия тоже в порядке. Вопрос был исчерпан.
Первые штабные совещания состоялись на Мальте. Некоторым показателем успеха союзного оружия можно считать то обстоятельство, что перед американскими начальниками штабов возник только один действительно спорный вопрос: какую часть наших сил следует оставить на европейском театре и какую — перебросить на тихоокеанский театр. Адмирал Кинг и морские офицеры, которых по совершенно понятным причинам всегда больше интересовала война против Японии, возражали, хотя и не слишком резко, генералу Маршаллу, утверждавшему, что все наличные силы следует бросить в Европу, чтобы покончить с нацистами как можно скорее.
Объединенный совет начальников штабов совещался на Мальте в течение нескольких дней. Члены совета дважды посетили отца и один раз Черчилля, чтобы доложить, как они урегулировали свои незначительные разногласия.
У отца с Анной нашлось еще время для 30-мильной поездки по Мальте в приятную теплую солнечную погоду и для осмотра высеченного на камне текста грамоты, преподнесенной отцом населению Мальты во время предыдущего посещения им острова.
В тот же вечер отец отправился в Крым. Ему предстояло пролететь 1400 миль. Всю ночь с промежутками в 10–15 минут огромные «С-54» с ревом поднимались с аэродрома в Луке. Они летели сначала на восток, к южной оконечности Греции, а затем на северо-восток над Эгейским и Черным морями в Саки. Вдоль всего их пути в это время крейсировали американские и советские военные корабли — мера предосторожности на случай вынужденной посадки.
В первом самолете вместе с отцом летели Леги, Макинтайр, Браун, Уотсон, Майк Рейли и Артур Приттимен. Они наблюдали, как шесть истребителей прикрытия встретили их у Афин. Один из этих истребителей затем повернул обратно вследствие порчи мотора. В полдень самолет отца приземлился на советском аэродроме, где его встретили Молотов, государственный секретарь США Стеттиниус и Аверелл Гарриман. Через 20 минут сел и самолет английского премьер-министра; красноармейский оркестр и рота почетного караула оказали отцу и Черчиллю воинские почести. Оркестр исполнил «Звездное знамя», «Боже, храни короля» и Советский гимн. Отец и Анна сели в русскую закрытую машину с русским шофером и понеслись по дороге, которая сначала проходила по покрытой снегом холмистой местности, затем поднималась зигзагами на большую высоту, к Красному утесу. Вся дорога от Саки до Ялты охранялась советскими войсками. Анна дернула отца за рукав.
— Посмотри, сколько среди них девушек!
Машина американской делегации остановилась перед Ливадийским дворцом некогда летней резиденцией царя, превращенной потом в дом отдыха для туберкулезных, а впоследствии в штаб-квартиру нацистских грабителей. Убегая из Ливадии, немцы не оставили во дворце ничего, кроме двух небольших картин, которые и были повешены в спальне отца. Но русские привезли из Москвы весь обслуживающий персонал и самую лучшую обстановку, какую они только могли найти. Американскую делегацию встретила в Ливадии также дочь Гарримана Кэтлин. Все делегаты были очень утомлены; они приняли ванну, пообедали и отправились спать. Генерал Маршалл поместился в бывшей императорской спальне, а адмирал Кинг — в будуаре царицы.
Вилла, отведенная Черчиллю, находилась в 12 милях от этого дворца, а вилла Сталина — в 6 милях. Сталин прибыл рано утром на следующий день, в воскресенье. К четырем часам дня они с Молотовым нанесли отцу первый неофициальный визит; к пяти — конференция уже работала полным ходом. Первое официальное заседание за большим круглым столом в великолепном бальном зале Ливадийского дворца продолжалось 2 часа 40 минут и послужило в этом отношении образцом для остальных семи заседаний, происходивших ежедневно. Только последнее заседание было короче. Работы было очень много:
1. Согласование планов войны против гитлеризма во всех подробностях. В то время как происходили эти совещания, Красная Армия с невиданной быстротой перемалывала нацистские войска. Представители армий и флотов Англии и США даже высказывали предположение, что русские окончательно прорвали германский фронт на Востоке и что крушение самого могущественного в мире фашистского государства может произойти еще до окончания конференции.
