Разведывательная связь между Шанхаем и Кантоном могла, таким образом, быть организована только в ограниченном масштабе и через посредников. Много полученной этим способом из Кантона информации оказалось утратившей цену из-за неизбежной задержки при ее передаче. Чтобы исправить ситуацию, я решил сам попробовать добраться до Кантона через Нанкин, несмотря на войну. Но я был вынужден отказаться от этой попытки, не доехав до Нанкина, так как японские военные власти не потерпят присутствия ни одного иностранца в зоне военных действий. Переодеться под китайца мне, увы, невозможно: моя кожа совсем не того цвета, да и глаза не той формы!
Оглядываясь назад, я испытываю чувство удовлетворения от того, что информация, отправленная нашей организацией Верховному командованию ВМФ, внесла немалый вклад в урон, нанесенный судоходству противника в Тихом океане. Благодаря нам вспомогательный крейсер, успешно прошедший через Северо-восточный проход, получил своевременную информацию о важных событиях в Тихом океане и смог, помимо всего прочего, проскользнуть незамеченным через вражеские коммуникации и расставить минные поля возле различных австралийских портов, что нанесло огромный урон судоходству противника и вызвало очень эффективное нарушение его обычных графиков мореплавания.
Наше наблюдение за вражескими методами судоходства в Тихом океане также дало нам ценное представление, которое позволило прийти к заключениям о системе конвоев, используемой в Атлантике, и о методах концентрации конвоев возле африканского побережья. В Тихом океане корабли обычно ходили автономно и направлялись к заранее намеченным точкам встречи, где формировались конвои для дальнейшего путешествия к Британским островам.
Таким образом, шанхайское отделение несло службу, эффективность которой сказалась даже на подводной войне в Атлантическом океане.
Начало войны между Японией и Соединенными Штатами в декабре 1941 года положило конец работе шанхайского отделения в том, что касалось германских морских операций в Тихом океане. Но отделение, которое к концу 1941 года очень заметно расширилось, продолжало функционировать с новым составом и с новыми задачами, диктуемыми изменившимися условиями, практически до самого конца войны».
Абвер был в такой степени творением адмирала Канариса, что самым лучшим будет завершить эту книгу главой о нем. Когда он приступил к работе, это было небольшое, хотя и эффективное подразделение. Когда его сняли с должности весной 1944 года, его великие дни достижений были позади. Политическая борьба с нацистской партией, стремившейся захватить в свои руки контроль над любым видом разведывательной деятельности, к тому моменту была проиграна. Эта попытка узурпации военной разведки, по существу, политической организацией стала одним из главных факторов в ограничении эффективности германской секретной службы и поэтому нанесла значительный ущерб всей германской военной экономике. Как только Канарис ушел, абвер вскоре начал разваливаться, пока к концу войны не стал тенью прежнего себя, в то время как нацистская СД, применяя методы, которые для Канариса были анафемой, добилась лишь частичного успеха в выполнении функций разведывательной службы.
Таким образом, Канарис в самые важные годы, помимо контроля всемирной сети разведывательных баз и их вспомогательных служб, помимо обязанности перехитрить британские, французские, американские и советские спецслужбы, был вынужден вступить в постоянную, хотя и главным образом безмолвную борьбу с врагами и соперниками у себя дома, стремившимися узурпировать его позиции, а значит, и власть. Этот факт определенно делает его достижения еще более примечательными.
Вильгельм Канарис, сын промышленника, родился в 1887 году в Аплербеке возле Дортмунда. Семья Канарис эмигрировала в Германию в семнадцатом веке из Сало на озере Комо; она не имела корней, как это общепринято считать, в Греции, хотя Канарис – это имя одного из греческих героев морских сражений, добывших себе славу в войне, в результате которой их страна освободилась от турецкого ига, и германский адмирал хранил картину с этим греческим героем, носившим свою шляпу с эмблемой освобождения, которая висела у него в доме.
Вильгельм Канарис поступил на службу на Императорский германский флот 1 апреля 1905 года. Он участвовал в сражении, которое вела эскадра графа фон Шпее у побережья Южной Америки, и был интернирован со своими уцелевшим товарищами. Ему удалось бежать, и, преодолев все трудности, он добрался на обратном пути до Испании. Там он явился к германским властям и получил работу в разведотделе; ему было поручено скупать сырье и товары, которых не хватало в рейхе, и организовывать их перевозку обходными путями в Германию.
Потом он вернулся в Германию и поступил на службу в подводный флот. Весной 1918 года его назначили командиром подводной лодки, на которой он отправился через Атлантику и Гибралтарский пролив в Адриатику. Там он воевал с торговыми судами противника; среди его товарищей-офицеров были Арно де ла Ферьер и Мартин Нимеллер. После крушения австро-венгерской монархии германские субмарины вернулись, совершив опасное путешествие, на свою базу в Киль.
В Киле на мачтах боевых кораблей уже реяли красные флаги. Началась революция, а война закончилась. Новая германская республика скоро вступила в отчаянную борьбу за свое выживание; условия мира, которые были бы хоть как-то приемлемы, надо было получить от союзников, в то время как на восточных территориях шла открытая война против сил воинствующего коммунизма.
По традиции и по убеждениям Канарис был твердым монархистом, и в этот период в нем развилось непримиримое неприятие коммунизма, которое наложило отпечаток на всю его оставшуюся часть жизни. Этот базовый постулат его политического мировоззрения проливает существенный свет на его последующую позицию по отношению к национал-социализму. С одной стороны, он признавал национал-социалистов как врагов коммунизма и как таковых сердечно их приветствовал; с другой стороны, и во все более возрастающей степени с течением времени, он полагал, что видит во влиятельных кругах нацистских лидеров семена разновидностей национального большевизма, которые могут в будущем расцвести как явный коммунизм, и по этой причине он им не доверял и боялся их. В середине войны он с глубокой тревогой наблюдал ситуацию, созданную разоблачением «Красной капеллы», которая обосновалась в германском министерстве авиации; он твердо верил, что нити этой организации протянулись наружу и вверх к собственной ставке Гитлера и к его заместителю Мартину Борману.
