Судя по всему, вознаграждение не было выплачено Герману, чтобы не задевать самолюбия Исера Харэля, считавшего операцию исключительно своей заслугой и очень переживавшего из-за того, что он был вынужден держать этот факт в секрете. И хотя за Германа хлопотали несколько человек (в частности, Фридман), прошло целых десять лет прежде, чем премьер-министр Голда Меир, относившаяся к Харэлю как к своему заклятому врагу, приказала выплатить Герману то, что ему причиталось.
Судебный процесс над Эйхманом и его казнь послужили одной из главных причин, по которой Холокост превратился в один из центральных элементов израильской национальной самоидентичности, но благодаря широкому освещению этого процесса в средствах массовой информации он стал неотъемлемой принадлежностью «коллективной памяти» также и в таких странах, как ФРГ и Австрия, где о нем писали книги, снимали фильмы и ставили спектакли. Согласно отчету специального отдела Моссада, который эти процессы отслеживал, после суда над Эйхманом в ФРГ произошел целый ряд перемен: ушел в отставку министр Теодор Оберлендер, принимавший участие в оккупации Львова; в полиции земли Рейнланд-Пфальц была проведена чистка рядов; в земле Баден-Вюртенберг были уволены двадцать три судьи; а кроме того, власти ФРГ и Австрии стали активнее арестовывать, допрашивать и судить нацистских престпников. В отчете Моссада говорится, что за прошедший со дня окончания суда год количество арестов удвоилось с сорока до восьмидесяти, а преступников стали отдавать под суд в два раза чаще, и если за два предшествовавших суду года к пожизненному заключению было приговорено только пять человек, то всего лишь за один год после него – уже семь. Аналогичные процессы происходили и в других европейских странах. За два года, предшествовших суду, к смерти там был приговорен всего один нацистский преступник (это произошло в Польше), а уже в первый год после суда – целых двенадцать: семь – в Советском Союзе, двое – в Польше, двое – в Восточной Германии и один – во Франции.
Визенталь составил отчет о реакции на процесс над Эйхманом в Австрии и написал в нем, что эта реакция была в целом положительной. Воодушевленный этим, он переехал из Линца в Вену и открыл там новый Центр документации. Параллельно с работой в Центре он также сотрудничал с Моссадом. Последующие десять лет были самыми важными и интересными годами в его жизни.
Глава девятая. «Частный детектив с шестью миллионами клиентов»
1. Фигаро здесь, Фигаро там
Уже через полгода после переезда в Вену Визенталь опубликовал первый – и весьма впечатляющий – шестнадцатистраничный отчет о своей деятельности, где, помимо всего прочего, сообщил, что ему удалось установить место проживания одного из людей Эйхмана, Эриха Райаковича, и его последующие попытки предать Райаковича суду удостоились в газетах заголовков не менее громких, чем те, что предшествовали процессу над Эйхманом. Это был успех, в котором Визенталь очень нуждался, ибо создание нового Центра проходило не без трудностей.
После суда над Эйхманом главы еврейской общины Вены преисполнились решимости потребовать суда над нацистскими преступниками и, зная, каким высоким авторитетом пользовался Визенталь, решили (после консультаций с израильским посольством) создать в городе Центр документации, перед которым ставились три основные задачи: бороться с антисемитизмом, собирать свидетельства об истреблении евреев и искать нацистских преступников, дабы предать их суду. У Визенталя, таким образом, впервые появилась возможность полностью посвятить себя главному делу своей жизни. Друзья из мемориала «Яд-Вашем» прислали ему в связи с этим поздравительную телеграмму. Однако из-за того, что в качестве вице-президента линцской общины Визенталь был замешан в многочисленных дрязгах, к нему относились с определенной долей недоверия, и австрийские еврейские общины (договорившиеся совместно финансировать деятельность нового центра, включая зарплату Визенталя) выделили только половину той суммы, которую он запросил.
Располагалась новая организация в самом центре города, по адресу переулок Целинка, дом 4, в респектабельном «буржуазном» здании с неоклассицистскими мраморными колоннами, массивной деревянной входной дверью и фойе с цветным мозаичным полом и потолком, украшенным фреской с цветами. Но Визенталь получил там всего две маленькие комнатки и секретаршу на полставки – как какой-нибудь мелкий общинный клерк – и был этим оскорблен. Планы у него были большие, и узкими рамками еврейской венской общины он свою деятельность ограничивать не собирался.
Он приступил к работе в октябре 1961 года и уже в первые несколько недель установил контакты с австрийскими органами суда и правопорядка. Он всегда подчеркивал, что не имеет намерения подменять государственные структуры и постоянно напоминал австрийцам, что они обязаны очиститься от пятен прошлого самостоятельно, однако жизнь быстро научила его, что для того, чтобы тот или иной нацистский преступник предстал перед судом, кто-то должен провести предварительное расследование и представить властям проверенные улики, после чего у них уже не останется другого выхода, как продолжать следствие.
Он укрепил связи с западногерманским Центральным управлением по расследованию нацистских преступлений в Людвигсбурге, израильской полицией и целым рядом исследовательских институтов и, помимо всего прочего, вплотную занялся упоминавшимися на суде в Иерусалиме помощниками Эйхмана, которых ему тоже хотелось поймать.
Эрих Райакович был адвокатом и бизнесменом. Первые услуги, которые он оказал нацистам после того, как они в 1938 году присоединили Австрию к Германии, были связаны с ограничением экономических прав евреев и конфискацией их имущества. Эйхман уговорил его поступить на работу в нацистскую службу безопасности и послал в Голландию. Согласно документам, представленным суду обвинением на процессе над Эйхманом, Райакович руководил отправкой евреев на смерть.
Визенталь был не первым, кто стал искать Райаковича: до него им интересовалось ЦРУ в связи с поисками конфискованного у евреев имущества, однако достаточной настойчивости не проявило, и Райаковичу удалось от наказания ускользнуть. Он поселился в Италии, поменял фамилию на «Райа» и стал торговать со странами коммунистического блока, в частности с ГДР и КНР. По этой причине он снова привлек к себе внимание ЦРУ, но, судя по всему, на этом этапе оно либо не знало, что Райа – это Райакович, либо попросту этим не интересовалось. Американцы хотели использовать связи Райи за «железным занавесом», но тот им отказал. Тем временем на его имя в материалах суда над Эйхманом наткнулся Визенталь.
