В 1972 году мы переехали с Васильевского острова в общежитие на реке Мойке, в дом, где до революции располагались царские конюшни. По этому же адресу находился административный корпус института, несколько факультетских зданий и общежитий. Наше общежитие было ближе к знаменитой улице Гороховой, много раз упоминавшейся в романах Ф. М. Достоевского. В наше время она была уже ничем не примечательна. Разве что, несколькими сохранившимися историческими зданиями, в одном из которых мы обнаружили знаменитое Географическое общество, сохранившее дореволюционные интерьеры и старинную китайскую ширму необычайной красоты, да еще домом, в котором жил Григорий Распутин. В основном вдоль не слишком широкой улицы Гороховой стояли невысокие старые дома, на верхних этажах которых находились какие-то учреждения и квартиры, а в первых этажах обнаружилась масса всякого рода столовых, маленьких закусочных, чебуречных и тому подобного. Однажды меня навестили друзья из Архангельска, где в это время учился и жил мой брат, Шура, и вытащили меня из Публичной библиотеки пройтись по городу, пообщаться. По Садовой улице мы вышли на Гороховую и почти полдня шли до Мойки, заходя поочередно то в одну закусочную, то в другую. Что мы там делали? Закусывали.
Все оставшееся время аспирантуры мы прожили на Мойке, то есть почти на Невском проспекте. Мне кажется, что я могу с закрытыми глазами пройти от Дворцовой площади до Московского вокзала и описать все кафе, магазины и рестораны, расположенные на нем, все, пересекающие его реки и каналы и висящие над ними мосты, все улицы и улочки, лучами расходящиеся от него. Он прекрасен в любое время года, мой Невский проспект, полный солнечного света и веселый весной, омытый свежими грозами летом, мокрый, но столь же прекрасный, расцвеченный яркими зонтиками осенью и торжественно-холодный зимой. Всегда нарядный, оживленный, всегда переполненный разноязыкими толпами движущихся во все стороны людей. И, несмотря на довольно большой транспортный поток, (автобусы, троллейбусы и автомобили), здесь все же нет суеты и сверхскоростей Москвы, где не успеваешь человеческого лица рассмотреть, и нужно скорее бежать вперед, если хочешь хоть куда-нибудь успеть.
Самые частые наши маршруты пролегали от Мойки к Публичной библиотеке и обратно. Обычно, обогнув Строгановский дворец, мы бежали мимо рыбного магазина, из дверей которого весной доносился призывный аромат свежей корюшки. Затем, спешили мимо углового продовольственного магазина, где продавалась любимая телячья колбаса, мимо подковы Казанского Собора, колоннадой окружающего высокую светлую струю фонтана, мимо Гостиного двора и обдающего теплой волной входа в метро. Пересекали Садовую улицу, на которой справа стоял великолепный ресторан «Метрополь», где на первом этаже было небольшое, уютное кафе. В нем подавали настоящие пожарские котлеты, бефстроганов в маленьких металлических кастрюльках и слоеные пирожки с мясом к бульону. Правда, сюда мы заходили не чаще одного раза в два месяца, и то после стипендии. Миновав соблазны «Метрополя», мы выходили к библиотеке. Напротив нее, на другой стороне проспекта находился театр Комедии, чуть дальше — кафе «Аврора», сводчатые потолки и стены которого были отделаны выпуклыми, похожими на камушки, голубыми плитками. Там подавали доступные студентам и аспирантам блюда, например, наши излюбленные ленивые вареники со сметаной и фруктовый суп из сухофруктов и риса. Неплохо кормили и в самой библиотеке, немного дороже, чем в кафе, но зато здесь царил академический дух, за столиками велись серьезные разговоры о книгах и диссертациях.
В связи с аспирантурой часто вспоминается еда — мы хоть и не голодали, но и сытыми бывали редко. В связи с этим грешно не вспомнить кафе «Дружба», которое мы посещали после стипендии. Кафе находилось (сейчас его, к сожалению, уже нет) на Невском проспекте по другую сторону Мойки. Оно было в полуподвале, там за небольшие деньги можно было съесть прекрасного, с хрустящей корочкой, «цыпленка табака». Одна порция была с пол курицы, поэтому мы называли это блюдо — «курица табака». Мы были завсегдатаями этого кафе, считали его своим и могли сидеть там часами, наслаждаясь вкусной едой, разговаривая и отдыхая.
Слева от Публичной библиотеки и немного вглубь двора виднелся памятник Екатерине Великой, а за ним знаменитый Александринский театр. Странно и необычно было каждый день видеть его вот так, просто, зная, что здесь когда-то служила великая актриса Варвара Асенкова, а по этой земле ходили цари, великие художники, музыканты, поэты и писатели.… За Александринским театром начиналась и сразу же кончалась самая короткая в Ленинграде улица Росси, в тишине которой гулко стучали шаги редких прохожих. Устав от многочасового чтения в библиотеке, мы ходили туда любоваться светлыми ампирными зданиями, всеми своими линиями, устремленными ввысь и, как будто застывшими во времени и пространстве. Выйдя на набережную реки Фонтанки, мы восхищались Египетским мостом и доходили до Большого драматического театра — БДТ. В этом театре тогда работал полный сил и творческого огня великий режиссер Георгий Товстоногов. Мне посчастливилось посмотреть здесь несколько его гениальных постановок: «Историю лошади», «Записки Пиквикского клуба» и бессмертного «Ревизора». Здесь работали великие артисты моего времени, любимые Кирилл Лавров, Олег Басилашвили, Алиса Фрейндлих, Сергей Юрский, Зинаида Шарко, Олег Борисов и Николай Трофимов. Я с детства люблю театр всем сердцем, и редкие походы в БДТ были истинными праздниками души. Редкость встреч с любимым театром объяснялась тем, что на эти знаменитые спектакли почти невозможно было достать билеты, так же как и на хорошие концерты в филармонию и на оперы и балеты в Мариинский театр. Именно в нем я впервые смотрела балет, сидя в первом ряду, после чего поняла, что балеты нужно смотреть издали. Вблизи видны лишь ноги артистов, поднимаемая ими пыль, да слышен мерный топот пуантов по деревянному настилу сцены. По виду этих натруженных ног и по тяжелому дыханию танцовщиков и танцовщиц, я также поняла, какой это каторжный труд — быть артистом балета.
По Аничкову мосту с его знаменитыми конями мы доходили до улицы Рубинштейна, в глубине которой прятался Малый драматический театр, на самом деле очень маленький и очень уютный, где всегда царила камерная обстановка и создавался эффект участия зрителей в театральном действе.
Мы доходили до площади Пяти углов и шли обратно на Невский проспект, чтобы возвратиться на Мойку по другой его стороне, мимо Елисеевского магазина, Пассажа, гостиницы «Европейской» и центрального книжного магазина, куда заглядывали почти каждый день.
