«После затянувшегося до полуночи заседания собрались в комнате президиума, где обычно накрывали стол с чаем и бутербродами. В комнату зашел Горбачев, с ходу спросил:
— А вообще этот Президентский совет нам нужен?
— Да зачем он нам? — тут же откликнулся Ислам Каримов, будущий президент Узбекистана. Он возглавлял тогда компартию Узбекистана и входил в политбюро…»
На следующий день, когда собрался Президентский совет, Горбачев неожиданно объявил: «Прошлой ночью собиралось политбюро. Все высказались за упразднение Президентского совета».
Съезд народных депутатов радостно проголосовал «за». Демократическое окружение Горбачева осталось без работы. Вместо Президентского совета Горбачев в марте 1991 года создал новую структуру — Совет безопасности, своего рода политбюро. Но и Совет безопасности тоже оказался декоративным органом.
Во главе правительства вместо свалившегося с инфарктом Рыжкова он поставил бывшего министра финансов Валентина Сергеевича Павлова.
Тот начал с денежной реформы. По его настоянию Горбачев подписал указ «О прекращении приема к платежу денежных знаков Госбанка СССР достоинством 50 и 100 рублей образца 1961 года и ограничении выдачи наличных денег со вкладов граждан».
Павлов утверждал, что крупные купюры — на руках у спекулянтов и преступников. В интервью газете «Труд» обвинил западные банки в заговоре — они хотели свергнуть Горбачева, поэтому завладели крупными купюрами… Никто не принял его слова всерьез. А «павловская реформа» обернулась для людей новым унижением: они, бросив работу, стояли в длинных очередях, чтобы успеть за три дня избавиться от старых купюр. Невозможно было и получить свои деньги, доверенные государству. Со сберкнижки выдавали не более пятисот рублей, да еще делали пометку в паспорте!
26 января 1991 года Горбачев подписал указ «О мерах по обеспечению борьбы с экономическим саботажем и другими преступлениями в сфере экономики» — милиция и КГБ получали право входить в любые служебные помещения и получать любые документы. Через три дня — новый указ «О взаимодействии милиции и подразделений Вооруженных Сил СССР при обеспечении правопорядка и борьбы с преступностью». Этим указом вводилось патрулирование городов силами воинских частей.
Реакция в обществе — резко негативная. Горбачев терял остатки уважения. Все видели, что он боится решать сложные проблемы, откладывая их на потом, надеясь, что все рассосется само собой. Серьезные экономисты утверждали, что попытки модернизировать социалистическую систему не получаются, становится только хуже. Надо было создавать принципиально новую социально-экономическую модель.
На четвертом Съезде народных депутатов СССР (в декабре 1990 года) Назарбаев выступил с резкой критикой союзного центра:
— Это только иллюзия, что командно-административная система, с которой мы упорно боремся вот уже шесть лет, сломлена. Ничего подобного! Разве ослабла диктаторская хватка центрального аппарата? Разве поколебал декларированный суверенитет республик монолитные позиции ведомств? Скажу прямо — чихать они хотели на наш суверенитет!.. Разве не потерпели мы поражение, не приняв вообще никакой программы перехода к рынку? Последние действия Совета министров СССР вообще можно сравнить лишь со скрытой диверсией… Ошибки в проведении экономической реформы подвели страну к порогу небывалого в ее истории кризиса, который вот-вот начнется…
После двух лет ненормальной сверхполитизации населения наступила некоторая апатия. Человек начинает говорить, что ему один черт, кто у власти, раз жизнь становится все трудней. Уставшая, голодная, изверившаяся толпа очень опасна…
Когда Горбачев попросил у Верховного Совета СССР дополнительных полномочий, потому что власти никто не подчиняется, Ельцин резко возразил:
— Такого объема законодательно оформленной власти не имели ни Сталин, ни Брежнев. Крайне опасно, что президентская власть у нас формируется под личные качества и гарантии конкретного человека. Фактически центр стремится сделать конституционное оформление неограниченного авторитарного режима.
Через несколько лет такие же обвинения Борис Николаевич услышит в свой адрес. И тогда, и потом эти обвинения были чистой демагогией — ни Горбачев, ни Ельцин диктаторами не стали. Угроза исходила совсем с другой стороны. Ее можно было ощутить.
17 июня 1991 года на сессии Верховного Совета СССР выступил маршал Сергей Федорович Ахромеев, недавний начальник генерального штаба, которого Горбачев сделал своим советником:
— Наша страна насильственно, вопреки воле народов, выраженной на референдуме 17 марта сего года, расчленяется… Некоторые руководители республик, и в первую очередь Ельцин Борис Николаевич, на словах выступают за Союз, а на деле разрывают его на части… СССР распадается… И высшие органы власти или не хотят, или не могут предотвратить гибель нашего Отечества. В такой опасной обстановке наша страна находилась только в 1941–1945 годах. Но тогда Сталин сказал народу правду о нависшей смертельной опасности, и общими усилиями народа под руководством КПСС угроза гибели Отечества была преодолена… Президент СССР в настоящей обстановке бездействует, а Верховный Совет позволяет ему бездействовать, не желая замечать всего, что происходит вокруг…
Никогда раньше маршал, привыкший к военной дисциплине, не позволял себе критиковать Верховного главнокомандующего. Это был сигнал. До путча оставалось всего два месяца.
Горбачев допустил еще одну ошибку. В декабре 1990 года на Съезде народных депутатов предстояло впервые избрать вице-президента СССР. Горбачев перебрал много кандидатур. Александр Николаевич Яковлев вызвал бы яростные протесты консерваторов. Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе отпал, потому что в первый же день работы съезда сделал резкое заявление об уходе в отставку. От кандидатуры Нурсултана Абишевича Назарбаева, будущего президента Казахстана, Горбачев тоже отказался.
Возникли две новые фамилии: академик Евгений Максимович Примаков и Геннадий Иванович Янаев, к тому времени член политбюро и секретарь ЦК. Бывший комсомольский функционер, веселый, компанейский человек, он чем-то понравился Горбачеву и мгновенно взлетел. Горбачев полагал, что сравнительно молодой Янаев, не примкнувший ни к левым, ни к правым, не встретит возражений у съезда, да и ему самому не доставит хлопот. Едва ли Горбачев хотел видеть на посту вице-президента самостоятельную и равноценную фигуру, с которой ему бы пришлось считаться.
Горбачев посоветовался с недавним членом политбюро Вадимом Андреевичем Медведевым.
