Выход в поиск был намечен на следующую ночь, ночь на 7 февраля. Надо было торопиться: приближался день решающего штурма последних гитлеровских позиций в Будапеште.
Весь день Калганов посвятил подготовке. Из тех, кто ходил с ним в трубу, он после этой «пробы» отобрал наиболее крепких: Андреева, Гуру, Коцаря, Глобу, Чхеидзе, Никулина, выздоровевшего Малахова. Конечно, включен был в группу и Любиша Жоржевич. Любиша ловок и силен, был до войны в Белграде чемпионом по боксу, и если понадобится без выстрела захватить пленного и скрутить его, Любиша очень пригодится. А кроме того, Любиша, отлично знающий и немецкий и венгерский языки, незаменим на случай, если нужно будет подслушать разговор гитлеровцев или на месте допросить пленного.
Калганов разбил разведчиков на две группы, поручив одной из них командовать Андрееву, вторую же возглавил сам. В состав групп кроме разведчиков были включены а несколько бойцов из бригады морской пехоты. Обе группы должны были сначала двигаться вместе, а затем, дойдя до отмеченного на схеме разветвления трубы, разойтись, с тем чтобы каждой выйти на поверхность в различных пунктах вблизи королевского дворца.
Люк, через который должна была выйти на поверхность группа Андреева, находился, согласно схеме, за церковью Магдалины, близ площади Капистрана, немного севернее дворца.
Группе Калганова предстояло выйти к люку, находящемуся вблизи колодца короля Матьяша, неподалеку от внутренних ворот дворца.
Из всех возможных выходов на поверхность Калганов выбрал эти два, как наиболее подходящие.
В девять часов вечера 6 февраля, когда над городом уже плотно лежала темнота зимней ночи, изредка прорезаемая светящимися трассами снарядов и пуль, разведчики отправились в этот необычный поиск. Взяли противогазы, запаслись патронами и гранатами. Перед самым выходом, как это делали всегда, провели небольшое, минут на пять, партийно-комсомольское собрание. «Помните. — сказал командир, — идем на такое дело, труднее которого, может быть, и не было. Самое главное — сохранить выдержку. Сохранить каждому. Если не выдержит один, не смогут идти все: в трубе сворачивать некуда. Наберитесь мужества!» — «Выдержим!» — сказали матросы. Но понимали, что будет нелегко.
Не замеченные противником разведчики прошли к подбитому танку, стоящему на ничейной полосе. Их сопровождало несколько матросов, которым Калганов приказал залечь возле танка и, на всякий случай, до возвращения разведчиков охранять люк: ведь противник близко.
Калганов первым спустился в колодец. Включил фонарик и, согнувшись, протиснулся в трубу. За ним пошли остальные. Последним шел связист с телефонным аппаратом и катушкой за плечами. Разматывающийся с катушки провод, падая в покрывающую дно трубы жижу, тянулся назад, к люку. От люка он шел с ничейной полосы к нашей передовой и дальше на командный пункт генерала, командующего частями, готовящимися наступать на Крепостную гору. Генерал, у которого Калганов был перед выходом, сказал, что будет ждать у аппарата. Предполагалось, что первое же донесение о результатах разведки будет передано по телефону непосредственно генералу, а по окончании ее, если будет возможно, у королевского дворца останутся наблюдатели, которые будут по проводу сообщать обо всем замеченном.
Разведчики медленно двигались по трубе. Миновали то место, которого достигли в прошлый раз. Начиналось неизведанное. Калганов с большей осторожностью пользовался фонариком, включая его только на секунду-другую и светя им не прямо перед собой, а в сторону, на покрытую пупырчатой слизью стену трубы.
Он предупредил, чтобы никто, кроме него, не зажигал фонарика. Шли, соблюдая полнейшую тишину. Только хлюпала под ногами жижа да сквозь противогазы слышалось тяжелое дыхание.
Идти приходилось все время согнувшись, порой ползли на четвереньках, невольно погружая руки в холодную липкую жидкость, чтобы опереться ими о дно трубы. Зловоние проникало и в противогазы. Иной раз было невтерпеж, и руки сами тянулись к маске, чтобы сорвать ее.
Силы таяли быстро. Калганов решил устроить короткую передышку. Сдвинув со рта запотевшую резиновую маску, он шепотом передал по цепочке:
— Как позади, все идут? Связь действует?
— Идут все! — услышал в ответ. — Но телефон отказал.
Телефонист доложил, что связаться с командным пунктом не может, потому что где-то в проводе утечка тока, наверное, разъело изоляцию.
«Изоляция не выдержала, а мы выдерживаем!» — подумал Калганов.
Дальше пошли без связи. Телефонист вернулся, он был уже бесполезен.
После короткого отдыха двинулись дальше. Все очень устали. Нелегко идти скрючившись, в ужасающей духоте и зловонии. А силы нужно было беречь. Как подсчитал по схеме Калганов, в таких условиях под землей предстояло пройти несколько километров и столько же обратно. И наверху нужны будут силы. Может быть, с бою придется брать «языка», с бою отрываться от преследования.
Чтобы сберечь силы, Калганов все чаще устраивал передышки. В минуты остановок командир проверял, все ли налицо, не отстал ли кто, потеряв сознание от духоты. Ведь шли уже более двух часов.
Нет, все еще держались.
По расчетам, давно прошли под линией обороны врага и сейчас находились, видимо, уже в тылу его передовых позиций.
Несколько раз слышали, как над головой вздрогнула толща земли, донесся глуховатый гул. Должно быть, это рвались снаряды, посланные нашими артиллеристами в глубину вражеской обороны.
Прошли уже сквозь несколько колодцев, соединяющих трубу через люки с поверхностью. К колодцам приближались особенно осторожно. Проходя одним из них, слышали, как наверху, возле крышки люка, похрустывал под тяжелыми подошвами снег… Несколько раз за стенкой глухо звучали голоса. Вероятно, в этих местах трубы проходили совсем близко от подземелий, в которых ютились окруженные гитлеровцы.
После трех часов пути подошли к нужному разветвлению трубы. И до этого попадались разветвления и пересечения подземных труб, проходя через которые, Калганов, чтобы не сбиться с пути, при свете фонарика сверялся с полученной от старого инженера схемой.
На минуту остановились.
Посветив фонариком на схему, командир удостоверился, что не ошибся. Шепотом приказал:
— Андреев — влево!
Команду тихо передали назад по цепочке. Калганов шагнул в трубу, уходившую вправо, за ним — разведчики его группы.
От развилки до люка, через который было намечено выйти наверх, оставалось пройти, как значилось по схеме, совсем немного. Сточные воды, стоявшие на дне трубы, теперь не достигали колен: этот участок канализации был расположен, по-видимому, выше предыдущих. Идти было бы легче, если бы разведчиков уже не вымотал весь предыдущий путь. От зловония не мог уберечь и противогаз. Мутилось сознание. Только усилием воли люди заставляли себя идти. Болела спина, колени, нестерпимо хотелось разогнуться, а разогнуться было некуда: вплотную на плечах лежал округлый каменный свод.
