Командир приказал механику катера: ''Дать ''Стоп'', но моторы не глушить!''.
Я понял, что командир решил этим скрыть свой след на воде. От винтов всегда остаётся пенящийся белый след. А раз нет следа, то возможно лётчик нас не заметит. Но этого не произошло.
Самолёт лёг на наш курс и стал приближаться к катеру. Это был итальянский торпедоносец ''Савойя''. Эта машина с четырьмя двигателями, четырьмя скорострельными мелкокалиберными пушками, бомбами и двумя торпедами на борту.
Известно, что война состоит из больших стратегических операций и малых эпизодов. О первых говорят историки в последующих веках, после окончания войны. О вторых, зачастую, никто не знает и от них мало что зависит. Хотя от этих маленьких эпизодов в конечном итоге зависит исход всей войны.
И так, приближающийся к катеру фашистский самолёт, вернее его экипаж, принял решение уничтожить наш катер вместе с экипажем. Нам, членам экипажа катера, состоящего из семи человек, предстоит сразиться с экипажем торпедоносца. Мы незнаем друг друга, не видели друг друга в лицо. Мы выросли в разных странах и не сделали лично друг другу зла. Но мы должны вступить в бой. И цель у нас едина: каждый жаждет уничтожить врага.
Не беда, что превосходство на стороне немцев в вооружении. У них четыре скорострельные пушки, у нас один крупнокалиберный пулемёт. У них скорость и маневренность в высоте и по курсу. У нас намного меньшая скорость и маневренность только по курсу и скоростью.
И так, самолёт снизился метров на восемьсот, приближается к катеру...
Мы идём встречным курсом...
Боцман Бучацкий берёт на прицел самолёт. Я с запасной лентой стою за ним.
Заработали пушки и пулемёт... Катер резко меняет курс - вправо... Обстрел длится 8 - 10 секунд. Самолёт пролетает над нами... Его пушки молчат.
Наш пулемёт бьёт по самолёту. Его ствол в зените... Лента закончилась. Я подаю боцману запасную ленту. Катер остановился. Над машинным отсеком более десяти пробоин... Мотористы ранены. Моторы заглохли...
Самолёт, отдалившись от нас на километр, разворачивается и снова направляется к катеру...
Механик старшина 1-й статьи Сергей Евдокимов наматывает на пальцы рук тросики управления газом и оборотами двигателей, и раненые мотористы запускают двигатели... Катер получил ход. Командир разворачивает катер навстречу самолёту. Двигаясь встречными курсами, сокращалось время нахождения катера под пушками самолёта.
Немцы, обнаружив катер без движения, решили, что нас теперь можно уничтожить бомбами, приготовились нас бомбить, в помощь пушечному обстрелу.
Я слежу за всеми действиями самолёта. Не долетая до нас, от него отделились три бомбы, и началась огненная дуэль между пушками самолёта и пулемётом боцмана... Командир катера, наблюдавший за оторвавшимися от самолёта бомбами, резко ''бросил'' катер в сторону и дал сигнал, стоявшему рядом с ним механику: ''Полный вперёд!''
Смена курса катером лишила боцмана вести огонь по самолёту прицельно. Он развернул турель в сторону надвигающегося самолёта и открыл огонь...
В это время, на том месте, где мы только что стояли без движения, рвутся бомбы... А это уже, метрах в трёхстах от нас. На этом заходе командир ловко увёл катер от бомб врага и от пушечных очередей. Новых пробоин в корпусе катера не появилось. Ловко обошли немцев! Я громко засмеялся, радуясь этой маленькой нашей победе.
Боцман, выпустив всю ленту по самолёту, снял пустую коробку с лентой, и принял от меня новую. Прикрепил её на штатное место.
Самолёт, отдалившись от катера на дистанцию, позволяющую ему быстро лечь на обратный курс, ложиться снова на курс атаки...
Я, приблизив лицо к уху боцмана, кричу: ''Ваня, подпусти его ближе и бей гада наверняка!''
Он хладнокровно берёт на прицел приближающийся самолёт, и когда до прицела остался один корпус самолёта, открывает огонь... Выпущена по врагу половина пулемётной ленты... И тут командир снова ''бросает'' катер в сторону, чем и спасает катер от вражеских пушек. А боцман переводит в новое положение турель пулемёта и ''бьёт'' по уходящему самолёту...
Очевидно, в самолёт врага было несколько попаданий пуль нашего надёжного пулемёта ДШК. Потому, что он более не рискнул повторить атаку на катер, а стал удаляться от нас в сторону открытого моря, оставляя за собой шлейф густого дыма. И через пару минут исчез из поля нашего зрения. Мы ждали, когда он рухнет или приводнится, но этого не произошло. Может, после и случилось это, но нам не пришлось испытать радость окончательной победы.
Командир дал команду заглушить двигатели, и катер остановился, покачиваясь с борта на борт. Вдруг, после рёва двигателей и резких выстрелов пулемёта, наступила тишина. А солнце продолжало ослепительно светить с неба, отражаясь в волнах мелкой зыби. И лёгкий бризовый ветер играл военно-морским флагом СССР.
Из радиорубки раздался голос радиста Николаева. Он доложил командиру о том, что передал радиограмму командиру нашей группы катеров капитану 3-го ранга Местникову: ''Веду бой с атакующим катер самолётом! На борту имею раненых!''
Старший лейтенант Вакулин дал команду: ''Всем наверх!''
Из машинного отделения, с помощью механика Евдокимова, появились раненые мотористы. Один из них ранен в предплечье, а другому осколок попал в спину.
''Боцман, достаньте из таранного отсека НЗ и выдайте команде по сто грамм спирта'', - сказал командир. А потом добавил: ''Всем членам экипажа объявляю благодарность за умелые действия во время боя!''
На расстеленном брезенте расположилась вся команда катера. И тут боцман обратился ко мне с вопросом: ''А откуда ты призывался на флот?''
''Из Ростова'', - отвечаю я.
''Так, ты не сумасшедший'', - утвердительно сказал он, и добавил: ''Тогда объясни мне, почему ты в моменты атаки самолётом смеялся?''
''Когда я увидел, как бомбы стали рваться в стороне, а пушечные очереди прошли рядом, не причинив никаких повреждений катеру, я пришёл в восторг от искусства командира. И мне стало ясно, что мы победим. Я, почему-то сразу так подумал'', - так я ответил боцману, но себе на этот вопрос чётко ответить не смог...
Во время трапезы мы с боцманом продолжали следить за морем. Она продлилась минут десять. А затем, командир дал команду верхней команде обследовать состояние корпуса корабля, а механику состояние механизмов и их способность обеспечить выполнение поставленной задачи.
Обследовав отсеки катера, боцман доложил командиру: ''Корпус повреждён только над машинным отделением и имеет четырнадцать пробоин. Во всех отсеках сухо. Нос повреждений не имеет. Рулевая система в строю''.
Я доложил, что система авторулевого управления повреждений не имеет и готова к нормальной работе.
