Особенно сильный удар в броню заставил напрячь мускулы во всем теле. В ноздри ударил запах гари. Второй удар, обрушившийся на бронеавтомобиль с невероятной силой, заставил его остановиться. Наш водитель ротенфюрер СС Небелунг дико кричал. Вокруг моего тела поднялось пламя. Я выскочил из башни и залег в глубокой гусеничной колее вместе с казаком Михелем. Крики из бронеавтомобиля сводили меня с ума. Я пополз по колее, намереваясь помочь нашему водителю. Он, наверное, зацепился за что-нибудь внутри машины своей толстой зимней одеждой, потому что его люк был открыт. Вдруг меня крепко схватили за ногу. Михель потащил меня назад и крикнул: «Назад! Командир для подразделения важнее! Назад! Я доставлю товарища!» Казак прыгнул в горящую машину, вытащил водителя и покатил его в снегу. В это время нас накрыл минометный и пулеметный огонь. Плотно прижимаясь к земле, мы отползли назад по гусеничной колее. Нас подобрали наступавшие солдаты.
Только тогда я убедился, что мы опрокинули атакующие порядки советских войск и советская пехота разбегалась в разные стороны. К сожалению, мы не могли развить этот успех, потому что горючего оставалось все меньше, а еще одна штурмовая группа советских войск заняла позиции для атаки с противоположной стороны.
После того как мы вернулись в Алексеевку, обнаружили, что Михеля ударило сзади в шею шрапнелью, а наш водитель не получил серьезных ранений, а лишь небольшие ожоги. Шум боя к западу от Алексеевки привел нас в радостное возбуждение. Этот шум мог означать только то, что наступление Макса Вюнше было успешным. Так оно и было. Танковый батальон пробился через плотные порядки противника, доставив нам большое количество боеприпасов и горючего. Мы снова были полностью боеспособным соединением и по приказу из дивизии на следующее утро с боем вышли из окружения.
Когда мы пробивались на запад, то познакомились с новой фазой этой бесчеловечной войны. Советских солдат было невозможно отличить от безобидных гражданских лиц. Впервые солдаты противника устраивали засады в городах и в сельской местности, когда в них нельзя было распознать регулярные воинские части. Мы стали нервничать. Местные жители не осмеливались выдавать замаскированных под гражданских лиц красноармейцев. Энтузиазм наступающих советских войск и отношение (к ним и к нам) со стороны населения требовали особой бдительности с нашей стороны. Мой старый товарищ Фриц Монтаг, которому поручили исполнять обязанности командира штабной роты, попал на поставленные мины и ему оторвало обе ноги ниже колена. Когда его доставили ко мне на мотоцикле с коляской, он был еще в полном сознании. Спустя несколько дней он умер и был похоронен в Полтаве рядом с генералом фон Бризеном. Бои приобретали коварный характер.
Тем временем ситуация вокруг Харькова стала катастрофической. Вопреки всякому здравому смыслу, город было приказано удерживать. Поскольку просьбы моторизованного корпуса СС об оставлении города были отклонены (со ссылкой на приказ фюрера от 13 февраля), командующий корпусом генерал Хауссер принял решение издать собственный приказ о выводе войск с тем, чтобы не допустить окружения и дать им свободу маневра для необходимого контрнаступления.
Части противника, прорвавшиеся на восточном участке фронта с юго-востока, вышли 14 февраля на северо-восточные окраины Харькова. Батальон мотопехоты Пайпера, который предпринял немедленную контратаку, завязал ожесточенный ночной бой с русскими, не имея возможности очистить район от постоянно подтягивающихся сил противника. В самом городе жители начали оказывать помощь наступающим русским. По ходу движения наши колонны попадали под обстрел, который велся из домов.
В этой ситуации ударной группе моторизованного корпуса СС было приказано остановить атаку в южном направлении и удерживать занятую территорию. Корпус должен был снять войска, оборонявшие Харьков, и направить танковое соединение к северо-западу, чтобы отбить занятые врагом Ольшаны. Этот приказ не мог быть выполнен, поскольку для выполнения этой задачи при существующем состоянии дорог только на сосредоточение и выдвижение войск требовалось два дня.
Командующий корпусом генерал Хауссер в тот вечер еще раз обрисовал ситуацию, чтобы получить приказ на оставление Харькова. В ночь с 14 на 15 февраля враг прорвал наши боевые порядки в северо-западной и юго-восточной частях города. Танковый батальон 2-й гренадерской моторизованной дивизии СС «Рейх» смог нанести атакующим тяжелый урон в ходе контратаки в северо-западном направлении. Наступление противника было временно остановлено. Командование моторизованного корпуса СС еще раз доложило армейскому командованию о серьезности обстановки. К полудню 15 февраля никакого решения по-прежнему не было принято.
Используя последнюю возможность, в 12.50 15 февраля командующий корпусом генерал Хауссер отдал приказ 2-й гренадерской моторизованной дивизии «Рейх» оставить свои позиции и с боем пробиваться в северную часть города для того, чтобы предотвратить окружение там полутора немецких дивизий. При поддержке бронетехники дивизии «Рейх» этим соединениям удалось выйти из окружения и пробиться через город и далее в южном направлении.
Об этом решении было доложено в штаб группы армий «Юг» и в штаб армии в 13.00. Генерал Хауссер присоединился к сражающимся частям. В 16.30 вновь пришел приказ с требованием держать оборону любой ценой. Ответ генерала Хауссера был следующим: «Вопрос утрясен. Войска эвакуируются из Харькова!»
Благодаря решению генерала Хауссера тысячи людей остались в живых или избежали многолетнего плена. Более того, оно позволило создать более или менее плотный передний край обороны к юго-западу от Харькова. Арьергард 2-й роты гренадерской моторизованной дивизии СС «Рейх» пробился с боем через город 16 февраля.
Операцию можно было считать успешной хотя бы потому, что было предотвращено окружение полутора дивизий благодаря оставлению Харькова, а мы теперь могли держать оборону вдоль значительно более короткой линии фронта. Решающее же значение нашего отступления из Харькова состояло в том, что большая часть моторизованного корпуса СС могла быть теперь высвобождена для атаки в южном направлении, чтобы соединиться с контратакующими войсками группы армий «Юг», которой мы теперь подчинялись.
Ситуация на северном крае Донбасса развивалась следующим образом: противник охватил с фланга группу армий «Юг» у Славянска большими силами танковых и стрелковых частей генерала Попова и неуклонно наступал к Днепру через Павлоград и Новомосковск. Передовые подразделения противника уже продвинулись почти до Днепропетровска и Запорожья, а на левом фланге наступления – до Красноармейского. На Днепре в нашем распоряжении почти не оставалось боеспособных соединений. Группа Штайнбауэра, личный состав которой был представлен отпускниками и остатками разбитых боевых частей, была переброшена из Днепропетровска в Новомосковск и прикрывала западные окраины последнего. Противник уже занял восточную часть города. В Днепропетровске выгружалась 15-я пехотная дивизия, направившая полковую оперативную группу на прикрытие Синельникова.
