Я оказался в головной роте, когда первый автомобиль-амфибия взлетел на воздух, а бывшие в нем солдаты попадали на землю с оторванными и раздробленными конечностями. Второй автомобиль-амфибия встал во главе колонны без колебаний и заминок. Он тоже почти сразу буквально разлетелся на части. Рота стрелой пролетела через места взрывов. Наши товарищи в буквальном смысле слова проложили нам дорогу, и мы прорвались через минное заграждение. Оба водителя амфибий с оторванными конечностями лежали в снегу вместе с менее тяжело раненными пулеметчиками. Их взводный командир также потерял обе ноги. Мы не могли помочь раненым, но идущая следом рота занялась ими.
Советские войска покинули деревенскую улицу в большой спешке и бросались в дома или искали спасения в бегстве. Наши пулеметы косили их на белых, покрытых снегом полях. Их артиллерия поддержки была смята нашими танками, отброшена в сторону или сбита в кучу. Разгром был неописуемый. Несколько танков посылали снаряд за снарядом в шагавшую в западном направлении колонну. Они обратили ее солдат в беспорядочное бегство.
Колонна была смята атакующими танками, как гигантским кулаком. И снова скорость проявила себя ужасной силой. Русских противотанковых орудий, которым удалось бы сняться и поменять позицию, почти не осталось. Все сминающие под собой гусеницы тяжелых танков раздавили большинство из них. Мы промчались через вытянувшуюся в длину деревню за считаные минуты, и путь вражеского наступления превратился в дорогу страданий. Разбитая сталь смешалась с плотью быков, которые служили тягловой силой для противотанковых пушек. Преследование продолжалось и за окраинами деревни. Советские войска были застигнуты врасплох. Они не понимали, как смертельный удар мог быть нанесен им сзади. Колонна советских войск пала жертвой нашей неожиданной бешеной атаки.
Поврежденный немецкий танк стоял между несколькими последними домами деревни. Он был подбит русской противотанковой пушкой, находившейся не более чем в 150 метрах, во фруктовом саду. Пехота уже занималась уничтожением орудия, когда пулеметная очередь пробежала между нами. В мгновение ока мы укрылись за танком. Однако Франц Рот, вездесущий военный корреспондент, не успел этого сделать.
Пуля попала ему в грудь. Мы оттащили его в укрытие и доставили в небольшую избу, где им сразу же занялся доктор Гаттеринг. Рот умер несколько дней спустя в полевом госпитале. Он был одним из наших лучших корреспондентов.
Следующая деревня загорелась от наших трассирующих снарядов. Красноармейцы убегали, спасая свою жизнь, и гибли под пулеметным огнем. Преследование продолжалось вплоть до следующей деревни, где мы также обратили советские войска в бегство. Боевая техника и вооружение разбитых колонн были превращены в груду обломков. Опасность для нашего южного фланга была временно устранена. С наступлением темноты мы вернулись, уставшие, в наш опорный пункт. Уничтожение русской маршевой колонны стоило нам двух убитых и нескольких раненых солдат. Стремительность операции, использование возможности маневра и огневой мощи принесли нам полный успех.
Однако, как сообщили нам наблюдатели, новые силы противника заняли позиции к востоку от Еремеевки. Нам пришлось поверить, что очень скоро они будут атаковать.
Тем временем 2-я гренадерская моторизованная дивизия СС «Рейх» нанесла удар в южном направлении. Она нанесла большие потери войскам противника к югу от Краснограда. Передовые танковые подразделения дивизии продолжали продвигаться на юг и ночью. Преследовавшие отступавшего противника подразделения и части сменяли друг друга до тех пор, пока передовые подразделения дивизии 20 февраля в 14.00 вышли к Новомосковску. Там они установили контакт со сторожевыми охранениями частей группы Штайнбауэра.
Люфтваффе поддерживали атакующие группы налетами пикирующих бомбардировщиков на очаги сопротивления противника, нанося большие потери русским войскам, Они уже продвинулись к западу от дороги Красноград – Новомосковск, но, почувствовав угрозу окружения, начали отход.
Павлоград стал следующим объектом атаки 2-й гренадерской моторизованной дивизии «Рейх». Причиной этого стало наступление крупных советских сил в направлении излучины Днепра к югу от Днепропетровска через Синельниково. После тяжелых боев дивизия соединилась с XXXXVIII танковым корпусом (4-й танковой армии), наступавшим на русский клин с юга, восточнее Павлограда.
Независимо от того, что происходило к югу от Еремеевки, наступило время выдвинуться в районы сосредоточения советских войск у Орельки и нанести им упреждающий удар. У меня были замечания, когда я инструктировал командиров подразделений. Я намеревался двинуть на север танковый батальон Вюнше вместе с ротой мобильного дозора и двумя ротами моторизованной пехоты. Эти подразделения повернут затем на восток и прорвутся в районы сосредоточения советских войск с тыла. Разведывательный взвод уже вел разведку и намечал маршрут. Движение должно было быть организовано таким образом, чтобы мы появились в тылу противника на заре. А в это время все водители машин обоза и пехотинцы при поддержке артиллерии предпримут ложную атаку и отвлекут внимание русских в западном направлении.
Глубокой ночью машина за машиной выстраивались друг за другом, ожидая, пока начнут движение головные подразделения. Мы медленно отъехали, двигаясь в полной темноте. Бронемашины останавливались у поворотов, указывая направление основной колонне и одновременно обеспечивая прикрытие. Из-за высоких снежных сугробов едва был слышен рев двигателей танков. Колонна, подобно гигантской змее, поползла вперед к своей цели, как будто на тысяче кошачьих лап.
Мы двигались слишком быстро. Так быстро, что между двумя деревнями нам пришлось ждать нужного момента. Танки встали. Остановив боевые машины вплотную друг к другу, мы ждали, когда забрезжит рассвет. Выбрали ли мы верную позицию? А вдруг где-нибудь ошиблись и заблудились? Не заметил ли нас противник? Множество всяких «а что, если…» мучило меня все это время. Наконец мне показалось, что я различаю очертания танка, ехавшего за нами. Танк был на расстоянии 100 метров позади передовых подразделений. Это означало, что света уже было достаточно для того, чтобы предпринять неожиданную атаку. Значит, момент настал! Включилась радиосвязь. Я поставил перед артиллеристами в Еремеевке задачу открыть огонь, и все напряженно ждали первых выстрелов. Взрывы снарядов укажут, к тому ли месту мы подошли.
Да, именно к тому самому! Наша гаубица накрыла русские позиции справа от нас. Ослепительные вспышки мерцали над снегом. 20-мм трассирующие снаряды автоматических пушек наших бронемашин обозначали цели. По всему фронту застучали пулеметы и загремели винтовочные выстрелы, глухо заухали минометы в деревне. Передовой артиллерийский наблюдатель следил за сосредоточением огня и направлял его на место намечавшегося прорыва. Мы нацелились на участок, где рвались снаряды, и ясно видели производимый ими эффект. Мы определили нахождение вражеской артиллерии по вспышкам из ее стволов. До батарей было не более 400 метров. Советские войска нас пока не заметили.
