Все поставит на место строка, которую портит очередная подмена, приставное местоимение, на этот раз «мы». Но если принимать «мы» на веру – возникает хронологическая неувязка. Фразу эту, в ходе диалога, произносит Поэт, то есть Пушкин. В каком возрасте? В дни Тильзита ему было всего лишь восемь лет…
Порченное «мы» предстоит из текста исключить. И тогда прояснится сказанное выше:
«Его уж очень востро звали…»
Пока что принято иное прочтение: «Его мы очень смирным знали». Что «востро звали» не с потолка взято – можно убедиться по фотокопии. Наиболее четкое воспроизведение – в сборнике «Пушкин и его современники», том XIII, 1910.
Нет необходимости предварительно обсуждать остальные уточнения, которые потребовалось внести в заключительные строки фрагмента. Повторяем, что все восемнадцать строк царь Николай, он же высший цензор, повелел упразднить
6. «Владетель слабый» и «лукавой»,
7. «Плешивый”, «Щеголь», «Врагъ труда»
8. Надь ними царствовалъ.
Тогда
9. Его ужъ очень востро звали,
10. Когда канальи повара
11. У Государева шатра
12. Орла двуглавого – щипали…
31 октября 1995Восстановление Десятой главы
Не пушкинские строки в не пушкинской расстановке – вот в каком виде печатают отрывки из десятой главы «Евгения Онегина».
Начиная с первой публикации, с 1910 года, и до сего дня читателям преподносят всего лишь компоновку догадок. жаль, что не принято сопровождать каждую предполагаемую строку фамилией ее изобретателя. Тогда сразу перестали бы объявлять гениальными строки, обидные для представления о поэзии вообще, для поэзии Пушкина в частности и в особенности.
Большому академическому изданию присвоили звание стабильного. звучит вроде бы солидно, уважительно. Но что сие означает на деле? Текстологов лишили права на внесение новых прочтений. Тем самым фактически остановили дальнейшие разыскания.
Незадолго до своей внезапной кончины один из виднейших пушкинистов Н. Я. Эйдельман заявил во всеуслышание, что все еще существует сорок тайн, не подлежащих обсуждению, и самой главной является сорок первая – список всех этих тайн. Не исключено, что текст Десятой главы находится в составе секретов, предположенных пушкинистом.
Попробую развернуть возможный ход мысли Н. Я. Эйдельмана. Десятую главу сочли опасной, даже вредной, по той причине, что она противостоит культу государства. Рискованно дозволять какие-либо дополнительные находки. Они могут оказаться продолжением неудобных сатирических строк, таких, как «О русский глупый наш народ», или «Нечаянно пригретый Славой». А посему текст следует заморозить, дальнейшее изучение остановить, прекратить, а затем объявить главу не состоявшейся. Не осуществленная попытка, не вышедшая за пределы малоудачных черновых набросков, вскоре полностью отброшенная…
Что на это сказать? Предположение о том, что государство, взявшее под административный контроль все закоулки истории XX века, не оставило без своей утеснительной опеки и XIX век – вполне логично. Однако панический страх перед якобы зловредным произведением – есть всего лишь усердие не по разуму. Недоразумение печальное, постыдное, но всего лишь недоразумение. Сначала придумали, что Десятая глава – крамольная, антипатриотическая, затем испугались собственной придумки. Тому пример: строка-оплеуха, строка-затрещина, строка, заклеймившая Александра Первого – «Нечаянно пригретый Славой». Она опять-таки не пушкинская, у Пушкина этого выпада нет.
К сожалению, школьные преподаватели не смогли объяснить ученикам то, что им, преподавателям, не объяснили пушкинисты. «Пригретый» взято не с потолка. В рукописи похожее слово осталось недописано. После «пригреты» – виток, заменяющий окончание. Так не бывает – не заменяют длинным завитком одну единственную букву, В данном случае недописаны две последние. По какой причине? Чтоб непрошеные читатели не догадались – где истинное место этой строки, к чему она относится?
Чтоб правильно переставить четверостишия – надо разгадать шифр. И еще надо ясно понять: что зашифровано, когда, по какой причине. Короче говоря: в чем смысл всей затеи.
Отсюда вывод: пока не поймем смысл – не удастся прочесть текст.
И еще вывод: пока не прочтен текст – не удастся понять смысл.
Оба суждения правильные, но они противостоят друг другу, образуют порочный круг. Поскольку мы решить его не умеем – придется за помощью, за советом, за подсказкой обратиться к Пушкину.
Бесполезно? Поздно? Ничего не ответит? А все же попробуем, раз никакого другого выхода нет.
Ключ расположен в форме квадрата. В нем шестнадцать клеточек. В каждой – одна из четырех цифр, от единицы до четверки. Сумма любого горизонтального ряда – десять. Сумма любого вертикального столбца опять-таки десять.
Среди приходно-расходных бумаг находим запись о плате за проезд, за сто верст до Оренбурга, на 4 лошадях, на сумму 44,0 рубля.
В сборнике «Рукою Пушкина» дан комментарий: четыре лошади указаны ошибочно, согласно чину полагалась тройка…
Комментарий остановился в одном шаге от разгадки, которую можно именовать «магический квадрат», или, выражаясь проще, четыре на четыре, сумма десять.
Уцелеет ли запись о плате за лошадей? Разгадают ли ее потомки? Пушкин не стал полагаться на случай. В папке, озаглавленной «Tabletalk», т. е. «Застольные разговоры» – 55 разрозненных записей. Их датируют 1835–1836 годом. Шестой листок по содержанию никак не вяжется с остальными.
«Форма цыфров арабских составлена из следующей фигуры».
Этот квадрат Пушкин дополнительно обвел, поместил его в круг. Заметьте, что в центре – буква «Е», она же, в переводе на цифры – пять. Переведем на цифры все пять букв. Какой получится сумма? Все та же самая – десять. Попутно прочитаем обе горизонтали: A – B, D – C. Переведем на цифры: 1–2–4–3.
Такой окажется формула еще одного ряда «магического квадрата», а именно третьего.
Третья группа, группа «С» соответственно подчиняется третьему ряду (1–2, 4–3), четвертая группа – четвертому (2–1,3–4).
Решение выглядит стройно, изящно. Одна беда: ключ не подходит к данному замку! Вторую группу, группу «В», не удается уложить в формулу «4–3 – 2–1». Чтоб получить сколько-нибудь осмысленное чередование, придется две цифры – тройку и единицу – поменять местами. В этом случае, при 4–1–2–3 сохраняется правильная сумма горизонтали, но теряется изящество формы. Два вертикальных столбца вместо суммы «десять» дают результат «восемь» и «двенадцать».
