Поначалу советник Ф. пробовал увещевать доброхотливых дарителей удержаться от своих щедрот, но кричать не решился в таком важном собрании. Оставалось одно: «Он стал полегоньку отбиваться от приближавшихся к нему ногами». Эта запоздалая мера самосохранения возымела действие, но было поздно: мундир свежеиспеченного русского диппредставителя не был спасен и после столь важного приема представлял собой жалкое зрелище…
На приеме у султана Абдул-Азис-хана
Побывал господин С.Н. на приеме у нового султана Абдул-Азис-хана в связи с кончиной предыдущего — Абдул-Меджида. Султанская аудиенция XIX века в корне отличалась от приемов, оказываемых русским посланникам в прошлом, ее церемонии и этикет не носили уже варварского характера и были приближены к цивилизованным европейским стандартам.
После кончины султана Абдул-Меджид-хана в июне 1861 года, аккредитованные в турецкой столице представители иностранных государств пожелали, по согласованию со своими правителями, поздравить преемника с его восшествием на престол. «По доведении о том до сведения султана Абдул-Азис-хана, посольства получили приглашения на аудиенцию к нему во дворец Далма-Бахче. В один и тот же день назначены были четыре аудиенции посольствам: русскому, французскому, австрийскому и прусскому». Русскому посольству прием назначен был в половине второго часа.
Все члены делегации — участники церемонии собрались в Буюк-дере, летней резиденции русского посольства, заблаговременно — в двенадцать часов дня. «Оттуда, — писал очевидец и участник С. Н., — отправились на русском пароходе «Инкерман», состоявшем тот год в распоряжении посланника, ко дворцу Дальма-Бахче.
Мраморный дворец этот, построенный покойным султаном на самом берегу Босфора и состоящий из нескольких отдельных павильонов, связанных между собою крытыми галереями, приятно изумляет подъезжающего к нему путника и весьма затейливою разнообразною архитектурой своею, скорее дает понятие о роскоши своих нынешних обитателей, чем об ужасе, какой наводили на свете одни имена их грозных предков».
Гром султанских береговых пушек приветствовал приближение русского посланника и его свиты в посольском парадном каике (лодке, на которой разъезжали в Константинополе по водам Босфора и Золотого Рога, чрезвычайно легкой, с виду узкой и длинной; лодочники называются турецким словом «каикчи»). Русское посольство высадилось у крайнего (со стороны города) павильона и было встречено у самого входа придворными султана, которые проводили членов делегации на второй этаж дворца, в приемную. Здесь уже находилось прусское посольство, также ожидавшее приема у султана.
Русские посланники расположились на широких диванах, им незамедлительно подали курительные трубки и кофе, а также «ярко вычищенные металлические тазики», в которые ставились длинные ясминовые чубуки с трубками, туго набитыми хорошим табаком. Верхний конец чубука был из янтаря, украшенный маленькими бриллиантами. Тазики, которые ставились под трубку на полу, были предупредительной мерой против нечистот и еще более против пожара, так как любители курения трубок имели обыкновение, чтобы не погасла трубка, постоянно подкладывать на табак пылающий уголек, искры которого могли попасть на соломенные циновки, которыми наряду с коврами устилались полы в турецких домах и мечетях. Кофе подали, как обычно, в крошечных и чрезвычайно легких фарфоровых чашечках, вставленных в сквозные серебряные поддонники, тоже украшенные крошечными бриллиантами.
За угощением завязалась легкая непринужденная беседа, в которую были втянуты все присутствующие, в том числе представители прусского посольства. Минут через пятнадцать к султану пригласили прусских посланников, а потом последовала очередь русских. Членов делегации повели в другой, главный павильон султанского дворца. Они «вступили в сень павильона, — писал С.Н., — по великолепной мраморной лестнице, по обеим сторонам которой стояла почетная стража или телохранители султанские, сохранившие… свою живописную одежду от византийских императоров… Впрочем, форма этой одежды, столь удивляющая туземцев, не удивит русского; она очень напоминает нашу старинную лейб-гусарскую форму…» Потом послы вошли в комнату с золотыми колоннами, зелеными мраморными столами и малахитовыми каминами. И только в следующем маленьком зале, стены которого были расписаны золотыми и зелеными фресками на белом фоне, они увидели султана у малахитового камина, возле обитой малиновым штофом кушетки. Новый владыка оттоманов величаво стоял, опершись обеими руками на саблю.
Члены делегации отдали честь султану троекратным поклоном и выстроились в ряд за русским послом, который сказал его величеству приветственную речь на французском языке. Благосклонно выслушав посла, затем своего министра иностранных дел Али-пашу, который перевел речь на турецкий язык, султан вынул бумагу и твердым и звучным голосом прочел несколько фраз, которые также были переведены на французский язык тем же Али-пашой. Так повторилось три раза. Далее, по желанию султану, ему представили всех членов русской делегации. Однако нескольких приветственных слов удостоился только драгоман русской миссии господин Аргиропуло. Аудиенция закончилась, и русское посольство вышло из покоев султана. Удостоившись еще раз угощения, русские покинули султанский дворец.
Встречи с соотечественниками
Судя по всему, в Константинополе второй половины XIX века находилось много наших соотечественников, у которых С.Н. по необходимости спрашивал совета по самым разным вопросам. Он привез с собой из Петербурга от пребывающего там турецкого поверенного в делах несколько рекомендательных писем к его родственникам, занимающим важные места в различных правительственных учреждениях в Блистательной Порте. Однако похоже, что и в прошлые века в летнее время предпочитали жить подальше от города, поближе к природе, на дачах и в загородных домах. «Так как в летнее время не только большие вельможи, — свидетельствовал С. Н., — но и все сколько-нибудь зажиточные люди живут на дачах (в Турции называемых словом «ялы»), большею частью весьма отдаленных, то и я не мог свезти этих писем тем, кому они были адресованы, потому что поездки на пароходах по Босфору и Мраморному морю весьма утомительны, в особенности для новичка, еще не привыкшего к здешним жарам».
Русские старожилы, успевшие хорошо изучить Стамбул, посоветовали С.Н. вручить привезенные им письма адресатам в одном месте — своеобразном деловом центре турецкой столицы, где собирались ежедневно все деловые люди и важные чиновники. Один из драгоманов русской миссии, часто бывающий в Порте по служебным обязанностям, любезно вызвался сопровождать господина С.Н. в этой поездке.
