Этот столь человечный образ страдающей женщины — трагическая история любви, растрогавшая весь мир, — не мог оставить меня равнодушной. Излишне и говорить, что я готовилась к своему первому выступлению с особой тщательностью и огромным воодушевлением. Я старательно изучила партитуру под руководством маэстро Калузио, первого помощника Тосканини, и в музыкальном отношении чувствовала себя вполне уверенно.
Но перед отъездом в Осло я решила подвергнуть себя еще одному трудному испытанию. Мне хотелось услышать отзыв о моей игре кого-нибудь из крупных драматических актеров.
В эти дни в Милан приехал Эрмете Цаккони, этот подлинный мастер сцены. Он сразу же согласился послушать меня и пришел ко мне на виа Куадронно.
Пропустив более легкое и требующее лишь известной сценической техники первое действие, мы начали со второго, где Виолетта почти мгновенно переходит от высшего драматизма к полной растерянности и ужасу.
Я пела, полагаясь на свою интуицию, и в каждой фразе стремилась передать разнообразные чувства героини. Когда я кончила, Цаккони, пристально следивший за каждым моим жестом, сказал лишь:
— Давайте перейдем прямо к четвертому действию.
Но вот я умолкла. Цаккони поднялся и подошел ко мне.
— Дорогая Тоти, — взволнованно сказал он. — Мне нечему вас учить. Одно могу сказать: если мне доведется еще раз ставить «Даму с камелиями», я счастлив был бы найти на роль Маргариты такую же проникновенную и тонкую актрису, как вы. Единственный совет — в минуту смерти Виолетту нельзя оставлять одну. Тенор и баритон должны подбежать к вам, поддержать вас и бережно уложить на кровать или диван. Уверен, что зрители по достоинству оценят вашу игру и голос.
Премьера «Травиаты» в Осло состоялась 13 июня, как раз в день моих именин. Успех был исключительный. Я убедилась, что скандинавы, несмотря на кажущуюся холодность, обладают чувствительной душой и горячо любят подлинное искусство. Моим партнером в роли Жермона был Монтесанто.
Мы случайно встретились с ним за несколько месяцев до этого. Нас обоих пригласил в Неаполь выступить в концерте в артистическом клубе барон Прочида, тогда критик «Маттино».
Нежданная встреча глубоко взволновала нас. Да это и понятно. Моральное состояние у меня было тяжелое, вокруг — чужие люди, гнетущее чувство одиночества. Но теперь во мне пробудилась надежда, и сразу стало как-то легче на душе. Монтесанто, зная о печальном эпилоге моего замужества, был внимательным, чутким и преданным другом. Он очень помог мне в дальнейшей работе над ролью Виолетты. Ведь он пел в «Травиате» под руководством Тосканини и многое мог мне подсказать. И в этот раз нашу тесную дружбу скрепила любовь к искусству.
Эхо моего блистательного дебюта докатилось и до Италии, и вскоре итальянскому радио удалось передать из Осло запись третьего представления «Травиаты». Дирижером был Добровейн, редкий знаток театра и вдохновенный музыкант. Испытание действительно оказалось весьма трудным, да к тому же внешне я выглядела на сцене не очень эффектно из-за маленького роста. Но я работала не щадя сил и добилась успеха.
Образ Виолетты захватил меня, но одновременно вызывал чувство, близкое к страху. Меня пугали не вокальные трудности первого действия, а сложный драматический рисунок роли, требующий большого актерского мастерства. Заботили меня и костюмы, которые должны были «помочь» моему небольшому росту.
В конце концов я всецело доверилась вкусу известного венского костюмера Кцеттеля. После бесконечных примерок и экспериментов Кцеттель создал весьма пышные, в духе той эпохи, костюмы, делавшие меня выше и тоньше.
С 1935 года партия Виолетты заняла одно из главных мест в моем репертуаре, и мне пришлось выдержать далеко не легкий поединок с очень серьезными «соперницами».
Наиболее известными Виолеттами тех лет были Клаудия Муцио, Мария Канилья, Джильда Далла Рицца и Лукреция Бори. Не мне, конечно, судить о своем исполнении и делать сравнения. Но я могу смело утверждать, что «Травиата» принесла мне не меньший успех, чем «Лючия», «Риголетто», «Севильский цирюльник», «Сомнамбула», «Лодолетта» и др.
Норвежский триумф повторился на итальянской премьере этой оперы Верди. Она состоялась 9 января 1936 года в неаполитанском театре «Сан Карло». Дирижировал маэстро Капуана. Неделей раньше в том же самом театре, не знаю уж, в который раз, я с успехом выступила в «Севильском цирюльнике». Блестяще прошел и мой концерт в королевском дворце, организованный принцессой Марией Хозе.
Словом, похвалы и знаки внимания сыпались на меня со всех сторон. И все же я с трепетом ждала «спуска корабля на воду», ведь музыкальный неаполитанский зритель традиционно славился своей требовательностью. Правда, неаполитанские любители музыки всегда встречали меня восторженно, но, когда в зале погасли огни и раздвинулся занавес, я на миг растерялась. Инстинктивно я чувствовала, что публика готова наградить меня горячими аплодисментами, но только по заслугам. Иначе говоря, уж ты сначала покажи все, на что способна, а судить мы будем потом.
В театре присутствовали пьемонтский принц, графиня д’Аоста и критик Паннейн, самая настоящая заноза в сердце многих музыкантов и певцов. Но все прошло как нельзя лучше. После бурных аплодисментов по окончании первого действия восторг публики все нарастал. А когда во втором и третьем действиях я сумела передать, как мне кажется, весь пафос чувств Виолетты, ее безграничное самопожертвование в любви, глубочайшее разочарование после несправедливого оскорбления и неотвратимый уход из жизни, восхищение и энтузиазм зрителей были беспредельны и растрогали меня.
На следующий день критика единодушно рассыпалась в похвалах по моему адресу.
Сам грозный Паннейн писал, что мое исполнение партии Виолетты надо немедля записать на пластинки и демонстрировать в консерватории на показательных уроках вокала.
Два дня спустя я вместе с Монтесанто и Бурк была приглашена на торжественное открытие неаполитанского клуба печати. Само собой разумеется, мне пришлось выступить, и, все еще наэлектризованная успехом в «Травиате», я не скупилась петь на «бис».
После спектаклей в Неаполе мне снова довелось петь в «Травиате» лишь поздней весной в венецианском театре «Фениче». Всего три спектакля, но каких! Мои добрые венецианцы не отставали от неаполитанцев в проявлениях бешеного восторга. Третье же представление «Травиаты» вылилось в настоящий бенефис Тоти Даль Монте.
Еще раз я выступала в «Травиате» уже осенью в городе Мерано, а на следующий год — в Генуе.
И, наконец, памятное турне по Прибалтике и Польше. В Риге, Каунасе и Варшаве я пела в «Травиате» и «Риголетто» и, разумеется, дала ряд концертов.
