(2), обладающая невероятным талантом (4), что позволяет считать её уникальным открытием (2) русского рока. Неудивительно, что признанный талант Янки принёс ей славу (2).
Знаменательно, что в 2018 году дом Янки Дягилевой признали памятником культуры [159].
Выводы
Таким образом, отечественные литературоведы, критики и коллеги ставят Янку в один ряд с А. Башлачёвым, Б. Гребенщиковым, В. Цоем, Д. Ревякиным, так как она – «одно из крупнейших явлений русского рока».
Алёна Аксёнова (Бугаева) – подруга детства Янки Дягилевой
– Здравствуйте, Алёна. Расскажите, пожалуйста, как вы познакомились с Янкой?
– Здравствуйте, Кристина. Познакомились-то мы в первом классе. Видать, на линейке, наверное, как обычно это всё делается. А подружились уже в третьем – ну чтобы так прямо неразлучные стали, потому что до этого-то я всё время с сестрой была. У меня двойняшка – Анжела. А так как её положили в больницу на долгое время, на операцию, ну, полгода где-то она там лежала, а мне стало как-то скучно. Поэтому… Помню, на уроке физры мы с Янкой так сидели на скамеечке, сдружились. Но еще к тому же в этот момент, видимо, совпало, что пришёл наш будущий тренер. Помню даже, как его зовут – Геннадий Андреевич Попов. Он набирал подходящие кандидатуры для конькобежного спорта, для секции своей на стадион «Спартак». Ну, и выбрал там пять человек, в том числе меня, Янку и ещё трёх девчонок. Так мы ещё и сблизились больше, потому что всё время вместе находились: и на тренировки ходили, дома и в школе – везде, короче.
– Вы знакомы с Янкой со школьных времён. Расскажите, каким она была человеком в личном общении?
– В общении Янка была такой простой, весёлой. По крайней мере, в младших классах, а с возрастом становилась всё интереснее – в ней всё открывалось: какие-то способности новые, и всё прочее. Она очень много читала и интересовалась буквально всем на свете. У неё уже в классе шестом была своя методика, то есть техника чтения. Она, например, книгу берёт и… Даже она как-то мне объясняла: как будто она её фотографирует. И вот она толстую книгу прочитывала за вечер. А мне вот, например, нужно было минимум три дня. Мы в библиотеке в одно время книги брали, например, я беру стопку книг, и она стопку. Потом через десять дней сдаём, я спрашиваю: «Сколько прочитала?», а она говорит: «Все». А я удивляюсь, когда она успевает читать-то? А потом уж она рассказала мне, каким образом чудесным она это всё делала. То есть, не знаю, где и как это она научилась. Но тем не менее это факт.
Всё время что-то новенькое она выдумывала там, придумывала. С ней вообще не скучно было. Она в этом плане молодец была. Всё время ей в голову приходили какие-то мысли такие… Что обычному человеку, допустим, не придёт. Вот у меня, например, столько фантазии не было, как у неё. То новый шифр придумает, чтобы мы на уроках переписывались. Чтобы нам, как говорится, не попасться [смеётся]. Например, передают записки наши. А мы на уроках всё время переписывались: записки через наших одноклассников передавали. Она в другом ряду сидела. Если бы мы за одной партой сидели – другое дело. И вот, чтобы никто наш шифр не понял (только кроме нас), мы всё время придумывали, ну, она в основном – фантазия у неё, короче, неисчерпаемая была.
В школе, помню, тоже вечно мы где-нибудь задерживаемся: или в буфете в очереди, пока не дождёмся, чтобы булочку с чаем купить, потом в этих крошках бежим после звонка, опаздываем на урок [смеётся]. В итоге наша классная, Зоя Степановна Струк, называла нас «бондаревы коровы» или «колобковы коровы» [смеётся]. То есть мы всё время на уроки опаздывали. После звонка стучались такие две клуши. Приходили на уроки поздно. Вот.
Дома у неё были музыкальные инструменты: пианино, гитара, флейта. Поэтому она пыталась приобщить и меня к музыке, потому что она сама посещала музыкальную школу. Я помню, вот она сидит играет на пианино, а меня рядом ставит и говорит, что я должна петь то-то и то-то. Русские народные песни – заставляла прямо. Мне это занятие не нравилось, но с ней не поспоришь. Она была девочка такая властная, что ли. И вот так вот мы развлекались в то время: гаджетов не было – развлекались как могли.
Янка была мне очень близка, как сестра. Потому что одно время я без сестры осталась, наверное месяцев на шесть – на семь. И вот она мне заменила как-то… Короче, родная душа для меня была Янка. И мы с ней вообще неразлучны были. После школы, например, шли ко мне, потом шли к ней: у меня поедим или у неё поедим. Потом делали уроки. Потом, помню, папа, если там уже дотемна сидели, особенно зимой, когда уже короткий день световой. Папа Янки всё меня провожал до дома. Дай бог ему здоровья.
Маму я помню, но редко я её видела. Красивая женщина такая была: светловолосая такая, стройненькая, но она чего-то по командировкам всё время моталась, поэтому вообще я её в детстве чего-то очень плохо помню. Ну, конечно, помню, как она выглядит, до сих пор, но редко я её видела. Янка, наверное, всё в основном с отцом находилась.
Учёба Янке давалась очень легко: она никогда ничего не заучивала – у неё была отличная память. Английский язык у неё был на первом месте – она отличницей была. Я всё время удивлялась, думала: как так-то? Я, блин, заучиваю-заучиваю, а у меня тройки-четверки по английскому, а она ничего не учит, но у неё пятёрки. И стихи так же – она на перемене прочтёт и всё запомнит.
Любила Янка быть в центре внимания, так как всё равно в глубине души, мне кажется, сидел у неё в детстве комплекс неполноценности. Потому что красотой она не блистала, к тому же была косолапой такой, рыжая, конопатая. Зато очень интересным человеком была и собеседником.
Постарше стали – любила пофилософствовать она. Прибегала ко всяким ухищрениям, чтобы привлечь к себе внимание. Было такое. Потому что внимание нужно было всегда. Когда нам было лет по шестнадцать, помню, мы с сестрой тогда уже дружили с мальчишками. Помню, в один вечер она сидит и рыдает от того, что она никому не нужная, плачет, прямо заливается, прямо навзрыд ревёт, потому что она
