что Америго преувеличивал пределы, в которых Колумб мог на него рассчитывать; но совсем другое – предполагать, что он умышленно планировал обмануть старого адмирала или лишить его доброго имени.
Название Америка – результат невинной ошибки. Как мы видели, Вальдземюллер какое-то время искренне верил, что Веспуччи открыл этот континент для европейцев. Веспуччи не был напрямую ответственен за это заблуждение; к нему привело Письмо к Содерини. Название Америка несколько походило в этом отношении на само Письмо; оно не было работой, к которой приложил руку Веспуччи, но другие приписали авторство именно ему. Когда Вальдземюллер проверял свою работу семь лет спустя, он признал ошибку. Но название уже широко распространилось и расползлось, как нефтяное пятно, по всему западному полушарию и накрепко укоренилось в головах жителей Старого Света. Что-то в этом названии поначалу смущало, но оно было звучным, и история Америки с тех времен придала ему глубокое звучание.
Укажем, почему приверженцы Веспуччи никогда не принимали признание Вальдземюллером своей ошибки и упорно отстаивали притязания Америго – или притязания, которые делались при его жизни от его имени – быть реальным открывателем Нового Света. Тому есть пять основных причин. Во-первых, Америго, согласно мнению его приверженцев, был первым, кто ступил на континентальную сушу Нового Света. Это просто ложь. Далее следуют утверждения, что он был первым, кто идентифицировал землю, впоследствии названную Америкой, как сушу континентальных масштабов, и первым назвал ее «Новый Свет». Это спорные утверждения, и Колумб в обоих отношениях имеет приоритет. В-четвертых, Америка – название обоснованное, так как Америго обследовал ее большую часть. Довод кажется разумным, но его крайне трудно подтвердить, ибо следы его исследований нелегко обнаружить; очень трудно сказать, какую часть Америки он действительно обследовал, и мы не можем целиком полагаться на его слова. Наконец, он «рекламировал» «Новый свет» более эффективно, чем кто-либо другой. Вот это, по крайней мере, возражений не вызывает, хотя даже здесь он получил нежданную помощь от сочинителей Письма к Содерини и авторов Cosmographiae Introductio.
Приверженность предполагает альтернативу: нужна и другая партия, с которой вы не соглашаетесь. В случае Америго противной стороной являются адепты Колумба, которые решительно и справедливо убеждены в приоритете их героя и доказывают, но с меньшей уверенностью, что его взгляды на природу открытий немногим уступали взглядам его противника. Партии начали формироваться еще в 16-м веке.
Вскоре после смерти Веспуччи Себастьян Кабот – отец которого Джон Кабот раньше Америго пересек Атлантику и выдвигал вопиюще нелепые претензии на авторство в исследованиях – обвинил Веспуччи во лжи с целью присвоить себе славу первооткрывателя Нового Света. Учреждением, у которого имелись серьезнейшие причины отнять у Колумба славу «открывателя» Америки, была кастильская корона, которая весь 16-й век была втянута в судебные тяжбы с наследниками Колумба по вопросу раздела прибылей. Бэкграунд судебной тяжбы укреплял решимость недоброжелателей Колумба, но передавать пальму первенства Веспуччи также было не в интересах короны. Поэтому с той стороны помощи он не получил. Франциско де Гомара, секретарь Кортеса и священник, говорил о притязаниях Веспуччи на открытие в спокойном, но отчетливо недоброжелательном тоне: «Он полагал себя открывателем Индий для Кастилии». Бартоломе де Лас Касас, первый и преданный редактор Колумба, отбрасывал Веспуччи как выдумщика и выражал изумление, что другие эксперты, включая собственного сына Колумба, не заметили этого факта. Веспуччи «узурпировал славу, принадлежащую адмиралу». Континент следовало назвать не Америка, но Колумбия [370]. «Здесь уместно, – писал Касас, –
рассмотреть вред и несправедливость, которые, похоже, Америго Веспуччи причинил Адмиралу, или это сделали те, кто опубликовал его “Четыре Путешествия”, отдавая открытие этого континента ему, не упоминая никого более, а только его. Ввиду этого иностранцы, которые пишут об Индиях на латыни или на своих родных языках, или кто делает схемы или карты, называют континент Америкой, словно Америго первым его открыл» [371].
Причуды репутации
Эта версия событий никогда не принималась в Венеции [372]. В 1598 году, во время торжественных и пышных похорон Филипа II Испанского, изображение Веспуччи с ярлыком «Открыватель Нового Света в 1497 году» повесили на фасаде церкви Сан Лоренцо словно в насмешку над проходящим мимо кортежем. Для флорентийцев стало делом чести защитить репутацию Веспуччи. В других краях, впрочем, она постепенно тускнела. Личный историограф Филипа II Антонио де Эррера после добросовестных научных изысканий пришел к выводу о поддельности Письма к Содерини и обвинил в этом Веспуччи. Большинство читателей ему поверило. В течение 150-ти лет название «Америка» общее мнение признавало результатом обмана. Большинство критически настроенных ученых эпохи Просвещения, включая Вольтера и Робертсона, поддерживало версию о преднамеренном введении в заблуждение.
Но в 1745 году молодой и блестящий флорентийский ученый Анжело Мария Бандини оспорил это мнение в книге глубоко научного звучания. Эта работа – Vita di Amerigo Vespucci gentiluomo fiorentino («Жизнь Америго Веспуччи, флорентийского джентльмена») – до сих пор является важной работой для изучения Веспуччи из-за великолепного изучения фамильного дерева Америго. Книга стала прорывом еще в одном важном отношении – Бандини обнаружил не только неизвестное письмо Веспуччи своему отцу (стр. 36), но также первые рукописные версии его отчетов о путешествиях. Но его очевидный флорентийский гражданский патриотизм дает основание сомневаться в полной объективности. Более того, его защита кандидатуры Веспуччи в качестве первооткрывателя Америки основана на ошибочной уверенности в том, что Колумб никогда не ступал на землю континентального Нового Света.
Бандини стал библиотекарем герцога Тосканского. Но в тень он не ушел, а, напротив, стал влиятельной фигурой во время триумфа Просвещения во Флоренции. Более того, флорентийские америгофилы представили Веспуччи героем-предвестником культов 18-го столетия, века разума и науки. И если бы не грубое вмешательство Колумба, следовал аргумент, то аборигены Нового Света познали бы республиканские стандарты Флоренции и их бы не постигло последовавшее избиение. После долгих споров эти соображения сошлись в одну точку во Флоренции в конце 18-го века в потоке новых исследований, посвященных Веспуччи. Бэкграунд был трояким.
Во-первых, западные интеллектуалы были погружены в то, что современные ученые называют «Спором о Новом Свете» – дебаты, начатые псевдонаучными отрицателями всего американского, доказывавшими, что всё полушарие имеет тотально враждебную жизни среду, которая приговаривает все живые существа, обитающие там, включая людей, к неизбежной второсортности в сравнении с их собратьями из Старого Света. Ученые мужи и схоласты испанской Америки ответили контраргументами, доказывая, что их континент восприимчив ко всем видам прогресса и обращает себе на пользу всякое естественное преимущество; даже влияние звезд, блещущих на американском небосводе, особенно благотворно. Томас Джефферсон [373] на парижском обеде опроверг утверждения очернителей еще проще, отметив, что он, единственный американец на этом мероприятии, выше
