В «Блокадной книге» Даниила Гранина и Алеся Адамовича приводятся воспоминания жителей об этой масштабной акции. Дневник Охапкиной: «26 июня 1941 года… Всех детей детсадовского и школьного возрастов предполагают вывезти в другие города, так как Ленинград будет подвергаться опасности». Из дневника Г. А. Князева: «1941. VII. 7… Третьего дня (то есть 4 июля. — А. Г.) эвакуировались дети. Теперь предполагают эвакуировать не только детей, но и взрослых, которые могут сопровождать своих детей».
Отправка производилась от административных зданий районов города. На вокзалы — Московский и Витебский — детей либо привозили в автобусах, либо они шли пешком. Сцены при этом были душераздирающие: неразбериха, крики, детский плач. М. В. Маслов в своем письме подтверждает воспоминания драматурга Александра Штейна, приводимые в книге упомянутого Гаррисона Солсбери: «Невский проспект забит автобусами, трамваями, в которых полно плачущих детей, встревоженных родителей…» Своим респондентам я задавал вопрос: «В каких вагонах вас отправляли?» Получалось, что кого-то в пассажирских вагонах, а кого-то в теплушках. В своей книге «Холодное солнце» Ирена Дубицкая так описывает отправку:
«— Первые классы! Построиться парами! — объявляет женщина со щитом (на щите выведено крупно „206 школа“). Стася с Варей хватаются за руки. У каждой за спиной по новенькому рюкзаку с продуктами.
— Девочки, давайте сюда. — Папа ведет их к началу перрона, вдоль которого с двух сторон товарные составы.
— Это что ж, дети поедут в товарных?
— Как солдаты — по закону военного времени!
…Начинается спешное, лихорадочное прощанье, всхлипы, плач, вскрики — „мама!“…»
В вагоны садились и по классам, и по школам, и по «спискам на эвакуацию». С собой брали сменную одежду. Как вспоминает В. В. Дальгрен (он учился в интернате НКВД, в 1941-м ему было 11 лет), в его вещах было зимнее пальто, за что его отца какой-то начальник упрекнул в паникерстве, — следовало взять немного еды, туалетные принадлежности и что-нибудь по мелочам. Могу себе представить, как собирали детишек в возрасте двух-трех лет, особенно когда мама утром отводила ребенка в садик, а придя за ним вечером слышала: «А ваша дочка сейчас, видимо, уже в Демянском районе!» Читатель, представь себе эту ситуацию и что это твоего ребенка без твоего ведома увезли куда-то! А ведь я пишу о вполне реальном случае. Свою трехлетнюю дочь мать благополучно нашла в Демянске, где и осталась жить. С ее дочерью я разговаривал, она теперь, естественно, взрослая женщина, в 1994 году работала в районном отделе культуры.
Везли, как думали, в глубокий тыл, а, как потом оказалось, привезли в самое пекло. По прибытии детей распределили по деревням и селам. Жили кто в избах-читальнях, домах колхозника, по частным домам. Пустующие помещения спешно переоборудовались под жилье. Устанавливались нары, дети сеном набивали себе матрацы и подушки. Руководители договаривались с местным начальством о кормежке. Догляда за ребятами практически не было. Приведу один документ (орфография и пунктуация сохранены):
«Председателю сельсовета, секретарю парторганизации,
всем педагогам района и педагогам г. Ленинграда прибывшими с детьми.
В связи с прибытием детей из г. Ленинграда в Валдайский район, до 15/VII в каждый с/совет будет направлено для размещения дети ясельного, дошкольного и школьного возрастов. В процессе размещения детей в сельской местности уже имеют место ряд случаев неорганизованности, неподготовленности к приему детей; в результате чего прибывшие дети находятся в крайне плохих условиях. Помещения общежития (школы, избы-читальни, пустующие дома) в ряде мест как следует не подготовлены, не заготовлено сено, солома для набивки матрацев и размещение детей идет крайние неорганизованно.
Педагоги района по-настоящему не включились в работу по организации приема детей и проведения с детьми воспитательной работы. Отдельные прибывшие педагоги и воспитатели из г. Ленинграда вместо организации работы с детьми и осуществления неослабного наблюдения за ними, занялись прежде всего устройством, своих личных интересов, в результате чего дети в ряде мест находятся без присмотра предоставленные сами себе — убегают в поле, на озера купаются на лодках и не исключена возможность отдельных несчастных случаев. Исполком райсовета и РК ВКП(б) считают такое положение в дальнейшем недопустимым — предлагают председателям с/советов, секретарям парторганизаций и педагогам немедленно устранить все отмеченные и имеющиеся недостатки в приеме и организации работы с детьми.
Предупреждаем, что председатели с/советов, секретари парторганизаций и педагоги несут полную ответственность за состояние работы с детьми и их дальнейшее благополучие.
Председатель исполкома Райсовета Филипьев Секретарь РК ВКП(б) Коленов 7 июля 1941 г. № 58»
И вот, наконец, мы почти вплотную подошли к самому главному.
К середине июля фронт на лужских рубежах стабилизировался, наступление передовых немецких частей было остановлено до подхода основных сил группы «Север». Однако остановленные у Луги немцы активно вели наступательные действия южнее озера Ильмень на Шимск, Сольцы, Демянск. И хотя нашими частями был нанесен ощутимый контрудар и освобождены и Сольцы, и Шимск, тем не менее было ясно, что противника на рубежах не удержать.
Во все районы, где находились привезенные дети, полетели срочные телеграммы с указаниями о повторной эвакуации. На этот раз еще дальше — в Ярославскую и Кировскую области. Детей спешно собирали, грузили на машины, подводы или пешком отправляли на железнодорожные станции: в Лычково, в Старую Руссу, в Валдай. А к этому времени железную дорогу, на которой находились названные станции, уже бомбили. И бомбили жестоко.
По прибытии на станцию детей разместили по домам. Сколько их собралось здесь — трудно сказать. В воспоминаниях упоминаются цифры от 3000 до 19 000 ребят, вместе с воспитателями и педагогами. На станции уже стоял поезд. Здесь тоже не совсем понятно: одни пишут, что состав был товарный, другие — пассажирский. Трудно установить также дату гибели детей — пишущие практически не помнят ее: «это было в середине лета», «в середине июля», «в конце июля», «в августе». Такое впечатление, что под бомбы попали практически все прибывающие в Лычково и в конце июля, и даже в августе. Но могила-то одна. И на кладбище в деревне Лужно похоронены девочка и мальчик, умершие от ран 17 июля. А посему возьмем эту дату за отправную несмотря на то, что в воспоминаниях называют другие даты.
