Однако настоятельные просьбы и ходатайства командующих германскими армиями в вышестоящие инстанции об отводе подчиненных им войск наталкивались не только на обычный отказ, но сопровождались такими требованиями и приказами, которые свидетельствовали о полнейшем непонимании обстановки, сложившейся на местах, о незнании состояния войск и их истинных возможностей.
Во всяком случае, еще можно было бы понять то, что Гитлер хотел удержать весь растянутый фронт — разумеется, не имея возможности предоставить необходимые для этого резервы. Однако абсолютно не укладывалось в голове, что вместе с тем он придавал обоим оказавшимся в опасности корпусам такое особое значение только потому, что собирался использовать их в качестве исходного плацдарма для запланированного собственного наступления крупными силами на юг и на север, в ходе которого все прорвавшиеся через Днепр на запад советские войска должны были быть окружены и уничтожены. Подобный ход мыслей, способный возникнуть только в сокровенных мечтах, нельзя было оправдать даже тем, что в далекой Восточной Пруссии на таком большом удалении от места событий невозможно было рассмотреть все детали сложившегося положения. Но эти идеи имели так мало общего с действительностью, что могли возникнуть только в воспаленном мозгу.
Если даже допустить, что русские в ходе своих многочисленных наступательных операций утратили большую часть своей ударной мощи (что, как мы знаем, не соответствовало действительности), то тем не менее у германского командования оставалась еще альтернатива:
или упорная оборона — и тогда надо было отступать из выступа фронта, чтобы можно было сократить общую протяженность позиций до приемлемой величины и командование получило бы в свое распоряжение несколько дивизий в качестве резерва;
или наступление и последующие боевые действия в районе Днепра — тогда следовало бы вообще отказаться от удерживания растянутого фронта, чтобы можно было высвободить достаточно мощные силы для наступления.
И напротив, попытка, согласно полученному приказу, удержать фронт на всем его протяжении должна была неминуемо привести к большим потерям и тяжелым поражениям. Можно было с уверенностью предсказать, что наши войска в конце этого оборонительного сражения уже не будут способны провести наступление крупными силами, даже если противник понесет в ходе этой битвы большие потери.
Тем не менее мы были вынуждены в конце концов подчиниться абсурдному приказу. Тем более что от всех этих рассуждений задним числом все равно не было никакого толку.
Была проведена перегруппировка сил, 11-я и 14-я танковые дивизии были сняты с фронта и отведены на исходные позиции в качестве ударного резерва. Правда, 3-ю танковую дивизию, которая всего лишь несколько дней назад была введена в бой под Красносилкой, не удалось снять с позиций и отвести в резерв. Из-за непрерывных боевых действий она была прикована к месту, да и без того находилась на том участке фронта, который, по всей видимости, должен был принять на себя первый удар русских. Поэтому оставалось только собрать все те артиллерийские подразделения, без которых можно было бы обойтись на других участках фронта, и перебросить их на наиболее опасный участок, разместив позади 3-й танковой дивизии.
К сожалению, у немецкого командования не оставалось возможностей и сил таким же образом укрепить участок фронта и в районе города Тараща.
Глава 15.
ОБОРОНИТЕЛЬНОЕ СРАЖЕНИЕ ЮГО-ЗАПАДНЕЕ ЧЕРКАСС
(с 23.01.1944 по 4.03.1944)
Еще в ночь на 23 января, передав свои позиции частям 376-й пехотной дивизии и панцер-гренадерской дивизии «Гроссдойчланд», 14-я танковая дивизия выдвинулась в указанный район сосредоточения и дислокации севернее села Ново-Злынки.
Квартиры, которые она там обнаружила, были, как всегда, тесными и грязными и, кроме того, большей частью заняты обозами и тыловыми службами других соединений, так что большую часть боевых частей пришлось разместить во временных помещениях. Но, поскольку мы и без того не рассчитывали на долгую передышку и дивизию могли в любой момент снова поднять по тревоге, мы удовлетворились тем, что занялись устранением самых существенных неисправностей и начали готовиться к предстоящим боевым действиям.
Была проведена разведка мостовых переправ и дорог. В дивизии, занимавшие позиции на передовой, были высланы группы связи. Одновременно представилась возможность провести перегруппировку и персональные изменения, которые до сих пор приходилось все время откладывать.
Панцер-гренадерские полки расформировали отдельные наиболее слабые подразделения и распределили освободившийся личный состав вместе с прибывшим из Германии пополнением по остальным ротам. Теперь все их батальоны состояли только из одной стрелковой роты, одной тяжелой роты и штабной роты. В дополнение к ним были сформированы временные дежурные роты и тому подобные другие сводные подразделения.
Из еще боеспособных остатков танкового полка (семи танков Pz. IV, четырех штурмовых орудий и четырех огнеметных танков), насчитывавшего не более роты 1-го батальона 103-го панцер-гренадерского полка, а также значительно сократившегося 1-го дивизиона 4-го танкового артиллерийского полка была вновь сформирована бронетанковая группа. Ее возглавил полковник Лангкайт, который только несколько дней тому назад вернулся из командировки в рейх. Капитан Шванер, прикомандированный тем временем к 500-му отдельному танковому батальону, но задержанный до прибытия командира полка, передал командование 3-м батальоном 36-го танкового полка майору Бернау.
Произошло изменение и в командовании 103-го панцер-гренадерского полка. Полковник Хансен, перевод которого в один из вышестоящих штабов намечался уже давно, покинул дивизию, а его место занял подполковник Муммерт. Майора фон Фихте, прежнего командира 276-го зенитно-артиллерийского дивизиона, сменил капитан Витцель.
24 января, перемещения командного и личного состава подошли тем временем к концу, поступил приказ о выступлении на север. Проведенный 3-й танковой дивизией разведывательный поиск, который наткнулся на советскую исходную позицию, подтвердил предположение германского командования, что на следующее утро противник, вероятно, перейдет в наступление на этом участке фронта. Благодаря этой разведывательной операции у корпуса и армии появилась возможность своевременно подтянуть в этот район свои резервы.
Двигаясь через Гапсино и Малую Виску, а также расположенную западнее Юрьевку, отдельные маршевые группы уже рано утром 25 января достигли района Новомиргорода, где командование дивизии уже успело оборудовать свой командный пункт. Затем были выдвинуты посты охранения до северной окраины села Златополь и Разлива. Справа к нам примыкала 11-я танковая дивизия, занявшая исходные позиции в селе Мартоноша и в Панчево.
