И хотя Россоховатка снова была захвачена бронетанковой группой Лангкайта, и хотя 108-й панцер-гренадерский полк по-прежнему удерживал свои позиции западнее Писаревки и постоянно пытался атаками во фланг и огнем своего тяжелого оружия локализовать прорыв, и хотя 11-я танковая дивизия еще раз перешла в последнюю, отчаянную атаку на Капитановку — все это уже не могло помочь спасти положение. Брешь уже стала слишком большой, чтобы ее в тот же самый день можно было бы закрыть одним только ударом с юга — без поддержки с севера.
Итак, русский прорыв удался.
Сквозь заградительный огонь из всех видов оружия противник неудержимо устремился на запад. Какое имело для него значение, что при этом цепи его пехоты падали, скошенные пулеметным огнем, что его танки вспыхивали один за другим как спички? К передовой вперемешку с бронетехникой подходили все новые бесконечные колонны красноармейцев, сомкнув ряды, галопом проносились кавалерийские соединения, сметая на своем пути малочисленные островки обороняющихся.
Напрасные контратаки 3, 11 и 14-й танковых дивизий, поскольку они были проведены слишком малыми силами, не позволили даже приблизиться к группе фон Брезе, которая, оказавшись в полной изоляции, 28 января была вынуждена оставить свои позиции и отойти на запад. Эти тщетные атаки немецких танковых дивизий привели лишь к тому, что крупные танковые соединения противника повернули на юг и еще больше расширили брешь прорыва.
В конце концов, надо было радоваться тому, что противник, после того как его решающий прорыв удался, вскоре перешел к обороне на участке своего вновь образованного южного фронта в районе Капитановки.
Постепенно русские вывели из этого района свои последние танки и перебросили те из них, которые не присоединились к общему наступлению, дальше западнее, направив их на Липянку и Водяное. Вместо них прикрытие глубоких открытых флангов взяли на себя крупные артиллерийские соединения, эффективность огня которых дополнялась частыми бомбардировками вражеской авиации.
То обстоятельство, что для этой же цели противник направил сюда несколько своих стрелковых дивизий, могло быть расценено как свидетельство того, что упорство, с каким здесь сражались три немецкие танковые дивизии, вызвало у него определенное уважение. А возможно, что достигнутый за относительно короткий срок такой большой успех насторожил русских и они посчитали, что здесь что-то неладно, и поэтому решили перестраховаться и принять все мыслимые меры безопасности. Хотя они не могли не знать, что противная сторона уже давно израсходовала все свои резервы.
Трудно найти другое объяснение этому, так как, после того как брешь под Капитановкой была пробита, дальнейшие операции противника развивались планомерно и почти без помех с нашей стороны.
Танки советского 20-го танкового корпуса смогли без остановки прорваться через Лебедин и Шполу к Звенигородке и в ночь на 29 января соединиться там с острием наступающего клина 5-го гвардейского танкового корпуса. В свою очередь, этому корпусу удалось очень быстро отбросить к Боярке и Медвину обе наши пехотные дивизии, занимавшие отсечную позицию южнее Таращи, а затем окончательно оттеснить их на север и на юг.
На последнем отрезке своего пути советские танки нигде больше не встретили существенного сопротивления. Все те боевые группы, которые еще дислоцировались где-то в глубоком тылу, уже давно были переброшены для подкрепления на фронт. Немногочисленные штабы тыловых служб, подразделения снабжения и дежурные роты, которые могли бы оказать хоть какое-то сопротивление, были смяты, уничтожены или рассеяны на все четыре стороны.
И последовавшая вслед за первой вторая фаза наступления принесла русским некоторые успехи. С востока в район Звенигородки подтянулись и другие части их 5-й гвардейской танковой армии и вместе с соединениями 27-й армии и 6-й танковой армии окончательно отрезали немецкие 11-й и 42-й армейские корпуса от их коммуникаций. Одновременно крупные соединения прочих советских армий атаковали восточный и западный фронт обоих корпусов и не позволили им снять с этих фронтов целые соединения большой численности, чтобы использовать их для создания своего южного фронта.
Таким образом, были созданы все предпосылки для вторжения внутрь еще не готового котла. Его уничтожение было лишь вопросом времени.
По здравому смыслу уже ничто не могло помешать противнику повернуть все имевшиеся в его распоряжении силы на юг и ударить в спину немецких фронтов, ориентированных на восток. И первые атаки, проведенные уже 28 января, действительно говорили о таких намерениях.
Вслед за взятием уже упомянутых отсечных позиций между Красносилкой и Капитановкой советский 29-й танковый корпус двинулся сначала от Лебедина на юго-запад, а из района южнее Боярки на юг выступил широким фронтом 5-й механизированный корпус, который сопровождали несколько крупных стрелковых соединений.
Однако, ко всеобщему удивлению, уже вечером 29 января генерал Конев снова остановил их продвижение и отвел свои дивизии назад на рубеж, который начинался на востоке под Капитановкой, проходил через Шполу и Звенигородку и заканчивался у села Новая Гребля на западе.
Таким же непонятным, как его промедление, позволившее нам три недели назад создать новый фронт западнее села Грузского, было и это его решение перейти к обороне и удовлетвориться окружением двух немецких корпусов, особенно ввиду наличия в линии фронта бреши шириной почти 100 километров, в которой, за исключением нескольких баз службы снабжения, не было ни одного немецкого солдата.
Во всяком случае, тем самым противник не только снял с плеч немецкого командования огромную заботу, но и, кроме того, дал в его руки важный козырь. Теперь оно могло надеяться на быстрый прорыв обоих корпусов через еще слабо укрепленное Советами внешнее кольцо окружения на юг и на закрытие фронта, что позволило бы еще раз отвести грозящую ему опасность. Даже с учетом возможных больших потерь это позволяло более или менее удачно выйти из трудного положения. Ведь и русские армии понесли такие значительные потери — прежде всего в танках и артиллерии, — что хотя соотношение сил окончательно и не выравнялось, но находилось уже в более приемлемых границах, чем это было до сих пор.
Однако опять Верховное главнокомандование вермахта перечеркнуло все эти многообещающие планы и разрушило базирующиеся на них надежды. Оно противопоставило ошибкам Конева в управлении войсками свою собственную твердолобость и недостаточную гибкость и тем самым восстановило первоначальное положение вещей.
