В тревоге и ругани обобранные поляки провели ночь в поле, а ветер гнал им в лицо огонь от зажженного казаками Нового города. Потеряв под Уманью до семи тысяч человек, Ляндцкорунский был вынужден бесславно отступить79.
После этого на польско-украинском направлении наступило временное затишье, а в белорусско-литовских сражениях Богун участия не принимал. Летом он находился в Лиловце – в одном из городов своего полка.
Осенью 1654 года поляки, имея в своем распоряжении сильную армию80, предприняли еще одну попытку силой вернуть Украину в состав Речи Посполитой. Началась кровавая резня, в которой погибали без разбору и женщины, и дети.
В декабре польские войска под командованием все того же Стефана Чарнецкого устремились к Брацлаву, где находился Богун с двенадцатью тысячами казаков. Изумленных поляков ожидала необычная картина: все городские ворота распахнуты, на стенах города не видно стражи, не было и людей на валах. Казалось, в Брацлаве нет ни одной живой души.
Чарнецкий, в третий раз столкнувшись с Богуном, не полез на рожон и напряженно ожидал какого-нибудь «фортеля». Он так и заявил своим офицерам: «Это хитрость Богуна. Он нарочно представляется беспечным и ленивым, но, скорее всего, спрятал где-нибудь свое войско и готовит нам какую-нибудь ловушку». Восемь раз обходил Чарнецкий вокруг Брацлава, с ужасом ожидая появления Богуна. Но ворота были по-прежнему открыты и никто не появлялся. Поляки не могли понять хитрости противника, терялись в догадках и панически боялись попасть впросак81.
Наконец 8 декабря 1654 года Богун молниеносно вывел свои войска из города и построил их в боевом порядке над Бугом. Поляки устремились на них. Казаки дали сильный залп, затем сожгли мост и спокойно ушли по дороге на Умань на глазах многочисленного польского войска. Никто не решился их преследовать, зная, что в небольшом отряде был «сам Богун».
Между тем к полякам подошла орда в количестве тридцати тысяч человек82. И без того сильная польская армия увеличилась и представляла собой грозную силу. Двадцатого января 1655 года соединенные войска устремились к Умани, где заперся дерзкий Богун со своим небольшим отрядом.
Там поляков снова ждали сюрпризы. Город был укреплен тремя высокими валами и тремя сухими рвами. Богун распорядился полить валы водой, и на морозе они покрылись ледяной коркой, сияя в лучах солнца как катальные горки и отбивая у поляков охоту к штурму. На предложение сдаться Богун ответил пальбой из пушек. Тогда на следующий день назначили генеральный штурм.
Польский генерал артиллерии Гродецкий прилагал все усилия, чтобы зажечь город, а богунцы, в свою очередь, изощрялись в выдумках, чтобы этого не допустить. Так, они покрывали крыши домов мокрыми кожами и полостями. Польские артиллеристы сетовали на высокую влажность, в душе проклиная «богунские штучки». Зажечь город полякам не удалось.
С отчаянья они пошли на безнадежный штурм, с трудом преодолели первый вал и достигли рва. Но тут на них обрушился Богун, лично возглавивший вылазку. Одного его вида уже было достаточно, чтобы поляки толпой устремились в бегство.
В это время к району Охматова подошли соединенные силы Хмельницкого и русских. Поляки напали на них, и завязался легендарный бой под Дрыжиполем (т. е. «поле дрожи»). В самый сложный для Богдана момент Богун, выйдя из Умани, ударил со своими казаками в тыл полякам и спас положение. Его казаки положили более тысячи поляков. Внезапное появление «страшного Богуна» совершенно поразило польских воинов. Ночью, в темноте, было невозможно определить величину прибывшего войска. Поляки устремились на Богуна, оставив Хмельницкого. Но полковник, имея «очень выученное» войско, сумел разрезать ряды противника и соединиться с основными казацкими частями. Гетман за это время успел укрепить обоз и соорудить вал из трупов врагов. Положение было спасено.
И вот тут произошел крайне интересный эпизод. Командовавший русскими войсками В.Б. Шереметев в резкой форме стал выговаривать Богуну за то, что тот ушел из Брацлава, оставив край на разграбление. На это полковник якобы ответил: «Когда приманивают птиц, им бросают что-либо привычное на корм, чтобы легче было заманить в сети»83. Со времен Северного Донца это было первое враждебное столкновение Богуна с русскими властями. Шереметев славился своим надменным и крутым нравом. Местнические амбиции боярина были чужды и неприятны казацкой старшине, воспитанной на огнеопасной смеси казацкой вольности и шляхетской демократии. Да и, кроме того, объяснить в двух словах воеводе военную тактику, наработанную поколениями казаков, было невыполнимой задачей. Впоследствии даже Петр Великий не смог избежать поражения во время Прутского похода, недооценив особенностей войны на юге.
В трехдневных тяжелых боях на Дрыжиполе в условиях страшного мороза, без воды и дров, русско-украинское войско, построив казацкий табор из телег, скрепленных цепями, вырвалось из окружения многократно превосходивших их по численности польско-татарских сил84.
Не успев отдохнуть после Охматова, Богун с десятитысячным отрядом свежих войск был отправлен Хмельницким громить татар, вторгнувшихся в пределы Украины для сбора ясыра (добыча, обычно пленники. – Т. Т.). Как писал казацкий летописец, Богун, досконально зная украинские тропы, занял все нужные места, чтобы перехватить возвращавшиеся с добычей татарские загоны. Опыт «загонщика», полученный в молодости, ему очень пригодился. Из десяти тысяч татар лишь пятьсот вернулось домой, лишившись всей добычи. Две тысячи пятьдесят шесть татар попали в плен к Богуну, который отослал их к Хмельницкому в Белую Церковь. Пятьсот пленников были отправлены в виде подарка в Москву, пятьдесят Богдан оставил себе, а остальные были отданы богунцам. Честь, слава и богатство сопутствовали удалому полковнику85.
Пасху Богун отпраздновал уже в родных местах, в Немирове (Винницкая область). А в апреле 1655 года Богуна постигла тяжелая утрата – от эпидемии умер его друг и соратник, Уманский полковник Иосиф Глух.
В августе Иван уже участвовал в новом походе против поляков. С двадцатью тысячами человек он направился под Острог и Олыку.
Кампания эта, как известно, завершилась миром с ханом под Озерной. Вынужденное соглашение с Крымом вызвало весьма неоднозначную реакцию в окружении царя, и отношения Украины с Московским государством стали заметно ухудшаться.
Зимой-весной 1656 года Польша, находившаяся после начала войны со Швецией (т. н. «потоп») в тяжелейшей военной ситуации, начала мирные переговоры с Москвой и Чигирином. Царское правительство, желавшее предъявить претензии Швеции и опасавшееся роста ее влияния, склонялось к миру, Хмельницкий же был категорически против и начал сепаратные переговоры со Швецией и Трансильванией.
