Естественно, что наиболее распространенным и доступным словарем среди преподавателей и учеников был словарь Феликса Шапиро.
Иврит мы с женой (Идой) начали изучать в 1972 году, за год до того, как подали документы на выезд в Израиль. Одним из наших первых преподавателей иврита был Беня Хайкин (нынче проживающий в Иокноам Илит), уроженец Риги, успевший изучить язык до 1939 года. После наших настойчивых уговоров он согласился вести уроки. К тому времени его семья уже благополучно пребывала в отказе. Занятия проводились на квартире у Хайкина, а в группе занимались будущие преподаватели иврита Лев Фурман (много сделавший для создания сети ульпанов в городе) и художник Евгений Абезгауз. Словарь Шапиро доминировал в группе из 8 человек.
Одна из историй, связанная со словарем Ф. Шапиро.
Ранним утром, часов в 7, 10 апреля 1980 года в квартире 71 дома 27/1 по улице Космонавтов раздался звонок в дверь. Подхожу к двери испрашиваю: «Кто?». Женский голос отвечает, что телеграмма. Смотрю в дверной глазок и вижу девушку, держащую в руках листок бумаги. Открываю дверь и предлагаю ей войти в квартиру. Не успевает она сделать и шага, как справа и слева от двери буквально выпрыгивают еще 8 человек и резко врываются в квартиру. Предъявляют ордер на обыск, после чего следователь Леванов просит меня добровольно сдать всю имеющуюся антисоветскую литературу. После моего заявления, что таковой у меня не имеется, они приступили к обыску. По тому, что они отбирали, стало очевидно, что считается «антисоветской литературой» — все книги, где встречалась хоть одна еврейская буква. Причем, не важно иврит или идиш. Так, например, книгу Е. Гинзбург «Крутой маршрут» на английском языке не взяли, а «Пятикнижие Моисеево» с переводом на русский издания 1902 года забрали, и на мой недоуменный вопрос, что, мол, неужели антисоветскую литературу начали издавать задолго до установления советской власти, Леванов ответил: «Ну и шутник вы, Аба Яковлевич», затем, правда, добавил: «Потом вернут» (естественно, никто ничего не вернул). Кроме всего прочего, забрали даже Ежегодный Календарь издания Московской хоральной синагоги и, как вы уже сами догадались, словарь Шапиро.
Как выяснилось впоследствии, обыск и последовавший через несколько дней допрос были связаны с арестом в Москве Виктора Браиловского, возбуждением против него уголовного дела по изданию самиздатско-го журнала «Евреи в СССР».
Э. Трахтман, Ариель
Не одну только еврейскую культуру преследовали и подавляли русификаторы в так называемом Советском Союзе. Но нашу культуру и ее основу — наш язык они уничтожали с особым остервенением. Даже само название языка — иврит было неизвестно миллионам насильственно ассимилированных евреев. Именно поэтому Феликс Шапиро, собравший достаточно душевных сил, чтобы вопреки царившей вокруг атмосфере мракобесия, практически в одиночку создать свой капитальный словарь, совершил настоящий подвиг.
Но это не был его единственный подвиг. В те времена работать над ивритским словарем в Москве было то же самое, что работать над марсианским словарем.
В этом «центре культуры» не только книги, даже буквы на иврите днем с огнем найти нельзя было. Поэтому ему пришлось давать переводы, пользуясь почти единственно толковым словарем. Нужна была колоссальная воля и любовь к наследию отцов и своему народу, чтобы в таких условиях написать первоклассный словарь, содержащий массу удачных переводов, и передать первому поколению учителей этот светильник, горевший не восемь дней, а почти тридцать черных лет и позволивший им восстановить живую еврейскую речь в Москве и в других городах России.
Словарь послужил незаменимым пособием для всех, кто изучал язык в шестидесятые годы. Живых людей, говоривших на иврите в Москве, можно было по пальцам пересчитать, книг было очень мало, а учиться по ним удавалось только с помощью словаря Шапиро. Это был единственный надежный советчик. Читал ли человек Тору, разбирал ли записанную на магнитофон передачу «קול ציון לגולה», переживая судьбу израильтян, ведущих тяжелую борьбу с врагом на всех границах, или изучал номер коммунистической «קול העם», специализировавшейся на уголовной хронике и «притеснении» арабов, которую чудом удалось выписать одному из палестинцов, пережившему два заключения в советских лагерях, — всегда и на все вопросы находился ответ в словаре Шапиро. После Шестидневной войны этот словарь превратился в своего рода священную реликвию. Многие евреи держали его на своих книжных полках и до войны. Не зная ни одной буковки, они выставляли его на видное место, потому что он помогал их самоутверждению во враждебном мире, отрицавшем само существование еврейского народа. Но после войны, когда прозревающая еврейская молодежь пыталась вернуть отнятое культурное наследие и обратилась к изучению языка, книга стала дефицитной. Грамматический очерк, приложенный к словарю редактором Б. Гранде, содержит материал, взятый у одного из лучших преподавателей иврита в Израиле, Мордехая Наора, книги которого находились в личной библиотеке Ф. Шапиро. Таким образом, опыт обучения, накопленный поколениями, вновь стал достоянием преподавателей иврита в России.
Словарь Шапиро, написанный десятки лет тому назад, в значительной части не устарел. Более того, все современные составители ивритско-русских словарей обязаны своими переводами этому словарю либо потому, что учили язык с его помощью и помнят его переводы, или же просто заимствовали их прямо из словаря.
Фулъмахт Виктор, Иерусалим
Я хотел бы сказать о словаре Шапиро в двух аспектах. Во-первых, просто как о книге. Выключим ее из контекста эпохи — вот на полке у вас стоит книга, словарь, вы учитесь по ней, или учите, если вы учитель. Если даже мы отвлечемся от ее довольно уникальной судьбы, то все равно увидим совсем особый словарь, даже при нынешнем обилии словарей. Самое главное ~ он сделан с большой любовыо к языку. Это не просто коммерческое издание — видно, что автор хочет внушить читателю, тому, кто пользуется словарем, чувство языка, любовь к языку. В книге много вариантов слов, переводов, примеров, культурных комментариев —небольших, какие позволял объем словаря. Это все очень важные вещи — даже сейчас я рекомендовал бы его людям, которые хотят заниматься ивритом. Объем его такой хороший, достаточно большой, но не перегруженный. Есть, конечно, в нем технические недостатки. Заключаются они в том, что когда он издавался, не было в типографских литерах буквы «хэй», ее пришлось переделать на «хэт». Как рассказывал мне тесть И.С. Брагинский (з.л.в.), развитие еврейской культуры «достигло таких высот», что невозможно было найти полноценного хорошего шрифта. Второй недостаток, особенно для иачинающих, отсутствие указания рода существительных. Но это недостатки технические, на них можно особенно не задерживаться, а в остальном эта книга не утратила своего значения и сейчас. Она должна находиться у каждого человека, который активно занимается языком, и другие книги ее не заменяют, разве что толковый словарь иврит-иврит, но чтоб начать им пользоваться, надо достичь высокого уровня. А до того эта книга незаменима, так как это не просто техническая книга для работы над переводом, а книга культурная, которая вводит внутрь языка. Это очень важно. А еще — это интересная книга. Я любил ее читать, именно не лезть в нее как в справочник, а просто открыть в любом месте и читать. Я открывал словарь и смотрел сначала какое-то нужное слово, а потом вокруг него и даже забывал о том слове, ради которого открыл, потому что было очень интересно, можно было долго читать его, как хорошую интересную книгу.
