Казалось бы, фальшивка Левина была разоблачена. Однако в борьбе против Сталина даже добросовестные исследователи готовы были пожертвовать профессиональной этикой. Поразительным образом, уничтожив версию Левина буквально «на корню», Д. Даллин не считал необходимым отказаться от ее использования в дальнейшем и в заключение своей рецензии написал: «В отношении Сталина все сгодится и чем грязнее подозрение, тем больше оснований, что оно окажется правдивым». На деле «правдивость» означала лишь внешнее правдоподобие «грязного подозрения», достигавшееся с помощью приемов грязной пропаганды.
Эта идея Даллина была взята на вооружение. Хотя «письмо Еремина» было признано фальшивкой всеми видными исследователями деятельности Сталина, включая Роберта Таккера и Роберта Конквеста, «грязное подозрение» вновь «сгодилось» через три десятка лет в нашей стране в разгар антисталинской кампании. Профессор Г. Арутюнов и профессор Ф. Волков в своей статье «Перед судом истории», опубликованной в «Московской правде» 30 марта 1989 года, утверждали, что один из авторов статьи (Арутюнов) обнаружил в Центральном государственном архиве Октябрьской революции и социалистического строительства письмо, из которого следовало, что Сталин был агентом царской полиции. Письмо было подписано Ереминым и дословно соответствовало «письму», обнародованному Левиным в 1956 году. Авторы статьи добавили к известной фальшивке пересказ версии А. Орлова и высказывания О.Г. Шатуновской, которая утверждала, будто, по словам С. Шаумяна, «Сталин был агентом царской Охранки с 1906 г».
Правда, все попытки найти это «письмо Еремина» в московском архиве оказались тщетными по той простой причине, что оно находилось в США. И все же активное использование «письма Еремина» заставило отечественных исследователей заняться изучением этой фальшивки. В статье «Был ли Сталин агентом Охранки?», опубликованной в журнале «Родина» (1989, № 5), Б. Каптелов и 3. Перегудова обратили внимание на то, что «письмо Еремина» составлено с вопиющими нарушениями правил делопроизводства тех лет: «угловой штамп документа… существенно отличается от типографски выполненного штампа. Вместо «Заведующий Особым отделом Департамента полиции» – «М.В.Д. Заведывающий Особым отделом Департамента полиции». В просмотренных нами материалах Особого отдела за 1906—1913 годы мы не встретили ни одного штампа, который был бы идентичен приводимому ни по расположению строк, ни по шрифту». По оценке исследователей, «недоумение вызывает и штамп входящей документации», «из Особого отдела не мог выйти документ с приведенным выше исходящим номером». С таким номером было обнаружено другое письмо по поводу «дерзкой выходки трех неизвестных злоумышленников» по отношению к городовому. Авторы утверждали, что «согласно правилам дореволюционного правописания, в материалах Департамента полиции вместо отчества – Петрович, Васильевич, Виссарионович – указывается Иван Иванов, Михаил Петров, Иосиф Виссарионов. В так называемом письме Еремина читаем: «Иосиф Виссарионович».
Б. Каптелов и 3. Перегудова отметили, что из текста «письма» «можно понять, что Сталин был участником Пражской конференции, хотя известно, что на конференции в ЦК он был избран заочно». Заметили они и то, что «Енисейского Охранного отделения», куда было адресовано «письмо Еремина», никогда не существовало. Хотя среди жандармов в этом крае был Железняков, но его звали не «Алексей Федорович», как указывалось в «письме Еремина», а «Владимир Федорович», и служил он не в Охранном отделении, а в Енисейском розыскном пункте. Авторы также установили, что подпись Еремина не похожа на ту, что поставлена в «письме». Авторы разыскали рапорт Еремина о предоставлении ему отпуска перед переводом из Санкт-Петербурга в Гельсингфорс от 10 мая 1913 года и циркуляр директора департамента полиции С. Белецкого об освобождении Еремина от обязанностей в связи с его назначением начальником Финляндского жандармского управления от 19 июня, т. е. почти за месяц до даты, обозначенной в «письме Еремина». Авторы уверенно заключали: «Эти документы, свидетельствующие о том, что Еремин никак не мог подписать документ за № 2898 от 12 июля 1913 г., и позволяют нам утверждать, что документ не является подлинным».
Авторы статьи обнаружили, что, выдвигая версию о переходе Сталина на службу царской полиции, Левин продемонстрировал элементарное невежество: он не учел разницу между грегорианским и юлианским календарным стилем. Мнимый арест Сталина 15 апреля 1906 года, после которого, по утверждению Левина, он выдал Авлабарскую типографию и стал сотрудничать с полицией, не мог иметь места, так как в это время Сталин уже давно находился в Стокгольме, где с 10 до 25 апреля проходил IV съезд партии. Дело в том, что Левин указал дату разгрома Авлабарской типографии по старому стилю (15 апреля), а дни работы съезда – по новому стилю (23 апреля – 8 мая). Не заметили этой вопиющей неграмотности и отечественные ученые Г. Арутюнов и Ф. Волков, которые не только повторили версию Левина, но к тому же присвоили себе «лавры» открывателей фальшивого «письма Еремина».
Однако Б. Каптелов и 3. Перегудова не ограничились разоблачением фальшивки Левина. В связи с тем, что в конце 1980-х годов широко публиковались ссылки на якобы имевшие место высказывания С. Шаумяна о том, что Сталин был связан с царской полицией, авторы статьи замечали, что «слухи о причастности Сталина к провокации возникли давно, еще в 1910 г. Поводом к ним послужили провалы Бакинской организации, которые всегда порождали в организации взаимные подозрения… Причем подозревался не только Сталин, но и другие члены организации. Об этом мы узнали из донесений сотрудников, освещавших деятельность местного комитета. В 1909—1914 гг. в Бакинском Охранном отделении и ГЖУ (Губернское жандармское управление. – Прим. авт.) работало более 10 секретных сотрудников, они давали сведения по социал-демократическому движению и были достаточно информированы».
Б. Каптелов и 3. Перегудова перечисляют фамилии этих агентов полиции и приводят примеры их донесений. Приводили они и донесение агента по кличке «Фикус», под которой скрывался Николай Степанович Ериков, по паспорту Бакрадзе Давид Виссарионович. (В вышедшей в конце 1980-х годов повести А. Адамовича «Каратели» утверждалось, что Сталин был агентом царской полиции под кличкой «Фикус».) В донесении Ерикова-Фикуса за март 1910 года говорилось:
«В Бакинском комитете все еще работа не может наладиться. Вышло осложнение с «Кузьмой» (псевдоним С. Шаумяна. – Прим. авт.). Он за что-то обиделся на некоторых членов комитета и заявил, что оставляет организацию. Между тем присланные Центральным комитетом 150 рублей на постановку большой техники, все еще бездействующей, находятся у него, и он пока отказывается их выдать. «Коба» несколько раз просил его об этом, но он упорно отказывается, очевидно, выражая «Кобе» недоверие».
