Вечером в полк привозили кинопередвижку, и тогда все жители со своими скамеечками устремлялись на лужайку, где на двух шестах техники проворно натягивали две сшитые вместе простыни. До сего времени жители и понятия не имели о кино. Единственным их развлечением служили губные гармошки да песни, прекрасные протяжные песни. Кинопередвижка скоро крепко вошла в сельский обиход.
В Бессарабию к нам в полк приехал гость – отец Ивана Корниенко. Пользуясь затишьем, летчики шумно отпраздновали это событие. Иван даже покатал отца на самолете.
– Кататься, оно хорошо,- заключил после полета старик.- А вот как вы воюете там?
И он, с сомнением покачивая головой, долго глядел в голубое бездонное небо.
Так проходили у нас дни в перерыве между боями.
Вскоре, однако, стала ощутима подготовка к большим боям. Готовилась знаменитая Ясско-Кишиневская операция. Немцы прекрасно понимали, что из Бессарабии открывается путь на Балканы, и стягивали сюда самые боеспособные части. Так стало известно, что на наш участок прибыли летчики из остатков некогда знаменитого воздушного флота Геринга.
– Ну, не первый раз видимся,- говорили ребята, вспоминая бои на Курской дуге.- Старые знакомые.
Рассказывали также, что на наш участок в скором времени перебросят истребительные части из воздушного прикрытия Берлина. Но и это известие ничуть не удивило ребят.
– Тоже бывали встречи,- сказал Николай Шутт.- Да и вообще – кого мы только у них не видели? Может, сам Геринг сядет в самолет?
– Его сейчас в кабину не всунешь!- рассмеялся Корниенко.- Он раза в три тебя потолще будет.
– Значит, в него уж не промахнешься!- смеялся Николай.
Но если Геринг решил ослабить оборону самого Берлина, да еще в такое время, когда участились налеты союзников на Германию, значит – немцы придают предстоящей операции первостепенное значение и бои ожидаются упорные.
Шел предпоследний год войны.
Эту нахальную «семерку» ребята приметили совсем недавно. Казалось, она безрассудно лезла в самую гущу боя, но там чувствовала себя как рыба в воде: атаковала всегда скрытно и неожиданно, никому из ребят еще не удалось поймать ее в прицел. Сразу было видно, что летал на ней опытный летчик. Фюзеляж «семерки» украшал громадный червовый туз.
В моей эскадрилье от «семерки» пострадал Володя Бабкин, хороший пилот, награжденный тремя орденами Красного Знамени. В горячке боя он ее не заметил. Она спикировала на него откуда-то сверху и подбила пушечной очередью. Сам Володя был ранен, но успел выброситься на парашюте.
Бой в тот раз был недолгий, мы скоро вернулись на аэродром.
– Нашли Володю?- спросил я первым делом.
– Ушла машина.
Нас беспокоила судьба выпрыгнувшего из горящей машины товарища.
Сбитого летчика отыскали в конце дня. Володя был ранен и, пока его искали, потерял много крови. Его привезли на аэродром без сознания и тут же отправили в госпиталь.
На следующий день я поехал проведать товарища. Летчики собрали передачу.
– Пусть поправляется скорей,- наказывали они, провожая меня.- А то, глядишь, и война кончится.
В госпитале мне выдали халат, я долго шел по длинному коридору, отыскивая палату. Наконец нашел. Володя был еще очень слаб. Он чуть не заплакал, увидев меня.
– Ведь такое зло берет, товарищ капитан! Откуда только ее черт вынес, эту «семерку»? Слышу только- р-раз!- и горю.
Я, как мог, успокаивал товарища:
– Ничего, Володя, «семерка» от нас не уйдет. Попадется как-нибудь. Рассчитаемся и за тебя. Тут вот товарищи собрали: ты ешь, поправляйся скорей.- Я выложил на тумбочку гостинцы летчиков.
Но Володя не мог ни о чем другом думать: только о злосчастной «семерке».
– Не упустите,- наказывал он.- И следите за ней знаете как! Очень коварная тварь. Из засады, можно сказать, бьет.
– Лежи, лежи. Поправляйся.
Рассчитаться за Володю нам удалось очень скоро.
К тому времени господство нашей авиации в воздухе было полным, и мы, несмотря на то, что против нас дрались немецкие асы, иногда позволяли себе появляться над вражеским аэродромом вчетвером или впятером – Телегин, Дунаев, Шутт, Корниенко, все Герои Советского Союза.- Бросаем вызов: «Выходи драться. На взлете бить не будем». Как правило, немцы предпочитали отсиживаться в укрытиях. Вражеская служба наблюдения еще заранее предупреждала своих летчиков: «Ахтунг, ахтунг! В воздухе…»- и далее шло перечисление наших фамилий. Немцы тоже приметили наши машины.
Собственно, не приметить их было трудно. Я сейчас мысленно представляю себе, как выглядели тогда наши самолеты. У каждого на борту в несколько рядов были четко выведены звездочки,- лицевой счет сбитых вражеских машин. А счет к тому времени у каждого был немалый – двадцать, тридцать, а то и более самолетов. Весь фюзеляж усеян звездочками. Летали Герои Советского Союза, летчики, прошедшие войну чуть не с самого первого дня. Перед такими иной ас, увидев, невольно заробеет.
Не нужно к тому же забывать, что немецкие летчики набирались опыта в боях с плохо подготовленным противником. Фашистская военная машина была давно нацелена на войну, самолеты в Германии, особенно боевые истребители, являлись в свое время лучшими. И не мудрено, что, летая на хороших машинах, немецкие летчики выходили победителями в схватках с французами, поляками, увеличивали счет сбитых самолетов, набирались уверенности. А это очень много: выходить на бой уверенным в себе, хладнокровным. Молодым летчикам, которые поднимались в небо, часто не хватало как раз этого: уверенности в себе. Нам, советским летчикам, опыт доставался дорогой ценой. Наши ребята уходили в бой, умея зачастую лишь водить самолет. Но уж те, кто уцелел, прошли такую выучку, что им не страшен был никакой враг. Пусть немец хоть с измалеванным тузом, хоть с драконом,- плевать. А вот немцы, завидя наши машины, на фюзеляже которых зафиксирован весь счет сбитых врагов, зачастую побаивались и уходили от прямого боя. Одно дело – расстреливать неопытных, робевших в первом бою мальчишек. И совсем другое – иметь против себя летчика, прошедшего выучку в три долгих фронтовых года.
Так что советская авиация могла теперь похвалиться и своими асами.
Ас – слово французское. Означает: туз. Так называют выдающихся летчиков-истребителей.
Первыми асами были летчики мировой войны 1914- 1918 гг. Сначала это звание присваивалось официально, и, чтобы получить его, нужно было сбить десять вражеских самолетов. Понятно, что асом становился человек смелый, большой выдержки, умеющий безупречно владеть самолетом.
Немцы особенно кичились своими летчиками. Они звали асов рыцарями воздуха. Самым знаменитым «рыцарем» считался барон Рихтгофен, отличившийся в первую мировую войну. В войне с Советским Союзом Рихтгофен командовал 4-м воздушным флотом. Немецкие летчики этого флота, пожалуй, самого лучшего в Германии, были нашими постоянными противниками.
