«Я не хочу быть чьим-то идолом. Я просто актриса, которая изображает на экране детей».
Репортер «Фотоплей» посетил Оуэна, который предпринимал попытки вернуть себе хорошую репутацию. «До встречи с Оуэном Муром я понятия не имел о том, что значит быть добродушным человеком, — писал потрясенный журналист. — Я ожидал увидеть самодовольного грубого мужлана, но меня встретил совершенно спокойный, приветливый молодой человек, который улыбался знаменитой улыбкой Мура, а в его глазах появлялась то радость, то задумчивость» Таков был трезвый Оуэн, в которого влюбилась Мэри.
Тем не менее именно он назвал цену их развода: сто тысяч долларов, что составляло лишь малую часть состояния Пикфорд и не шло ни в какое сравнение с полумиллионом долларов, который Фэрбенкс отдал Бет. Но Мэри не согласилась на это предложение. «Если во мне еще сохранялись какая-то нежность и сочувствие к Оуэну, — писала она позднее, — то его холодная расчетливость убила эти чувства». Не исключено, правда, что Пикфорд сама предложила Муру деньги. В любом случае, Шарлотту уязвила эта неприятная история, и она наконец-то поняла, что дочь должна развестись с мужем. Она спустилась в подвал дома и поднялась наверх с кипой ценных бумаг, предназначенных для Оуэна, а вскоре столкнулась на улице с его матерью. Две женщины, которые когда-то позировали перед фотографом в обнимку с Мэри, некоторое время молча разглядывали друг друга. «О да, миссис Пикфорд, — сказала миссис Мур, — моему бедному Оуэну причитаются кое-какие деньги». Шарлотта, которая в душе не верила, что Оуэн так уж нуждается, пришла в ярость.
В феврале 1920 года она и Мэри поехали в Неваду, где законы о разводе отличались либеральностью.
В Калифорнии Пикфорд пришлось бы ждать год, прежде чем вновь выйти замуж. Согласно договоренности, Оуэн ожидал необходимые бумаги в Дуглас-Каунти. Газетчики находились в состоянии полной готовности, окружив ранчо, в котором уединились Мэри, Шарлотта и адвокат. 2 марта Глэдис Мери Мур появилась в суде. Она предстала перед судьей Фрэнком П. Лангенем и потребовала развода на том основании, что ее отверг муж. Мэри появилась на церемонии в черном платье, ее лицо скрывала вуаль. «Фотоплей» писал, что такой наряд соответствовал глубокой печали в ее сердце.
Для получения развода в Неваде требовалось прожить там полгода. Мэри заявила, что собирается переехать туда. Никто, кроме судьи, который, вероятно, являлся поклонником Мэри, в это не поверил. На вопрос, приехала ли Пикфорд в этот штат с целью начать бракоразводный процесс, она ответила, что прибыла в Неваду, чтобы поправить здоровье. Мэри якобы не знала, что Оуэн тоже находился в Неваде; по ее словам, он собирался снимать там фильм о шахтерах. Затем последовала история об их разлуке, и Пикфорд поклялась, что все это время умоляла мужа вернуться и посылала ему подарки. Она с негодованием опровергла слух о том, что заплатила Оуэну деньги.
Судебное заседание продолжалось полчаса. «Меня ужасала перспектива, — вспоминала Мэри позднее, — что мне придется заплатить за свободу заработанными тяжким трудом деньгами. Я боялась, что люди начнут говорить, будто я подкупила одного мужа, чтобы заполучить другого». Пикфорд знала, что история о деньгах выдумана, и ее совесть не давала ей покоя.
6 марта, вернувшись в Калифорнию, Мэри встретилась с репортерами. В своих интервью она явно защищалась. «Я счастлива оттого, что не сделала ничего дурного и продолжаю уважать себя. Клевета не может меня коснуться. Моя репутация дороже мне всех моих денег. Не думаю, что Оуэн Мур будет страдать из-за нашего развода. Мы уже давно стали чужими людьми». Но чувство вины не покидало ее: «Если я каким-то образом обидела публику, то весьма сожалею об этом. Я всю жизнь работаю, чтобы приносить людям счастье». В одном из интервью прозвучало заявление, что Мэри не принадлежит самой себе. Другими словами, она стала Маленькой Мэри, созданной воображением зрителей. Она заверила журналистов, что никогда больше не выйдет замуж.
Но Фэрбенкс лучше знал, чего она хочет, и сделал ей предложение. Мэри тянула с ответом, обращаясь за благословением не только к Шарлотте, но и к Джеку и Лотти. Чаплин предложил ей и Фэрбенксу жить вместе не расписываясь, но этот вариант взбесил ее. Мэри вновь обратилась к Фэрбенксу с вопросами, которые она задавала ему в течение пяти лет: «Если мир не одобрит нас, будет ли твоя любовь достаточно сильна? Если мы оба потеряем работу, хватит ли нашей любви для того, чтобы счастливо жить вместе?» Однако Фэрбенкса ничуть не смущали эти сомнения. «Я люблю тебя всей душой», — говорил он тоном сказочного принца.
26 марта 1920 года Фэрбенкс давал обед в своем доме. В числе гостей находились Мэри Пикфорд, служащий брачной конторы Р. С. Спаркс и преподобный Дж. Уалткомб Брюэр, пастор баптистской церкви. Такой выбор гостей намекал на свадьбу, но Мэри вновь улизнула из сети, сказав, что не желает выходить замуж в пятницу и к тому же в черном платье. В конце концов Фэрбенкс все же заставил свою невесту, облаченную в белое тюлевое платье, сказать «да» в доме Брюэра в воскресенье 28 марта (хитрый Фэрбенкс заверил Мэри, что эта дата особенно благоприятна, согласно астрологическому календарю). Когда дело было сделано, новобрачные отправились к Фэрбенксу, в бывший охотничий домик в Беверли-Хиллз. В те дни в этом районе жило мало людей, и дом одиноко стоял на вершине холма. В течение трех дней Пикфорд приезжала на съемки фильма «Мыльная пена», обвязав кольцо лентой. Вечера она и Фэрбенкс проводили вдвоем. Затем они смирились с неизбежным, сообщили о бракосочетании репортерам и начали информировать родственников и знакомых.
«Чарли! — воскликнула Мэри в присутствии записывающих каждое ее слово репортеров. — Мы ведь еще ничего ему не сказали. Он убьет нас за это». Возможно, ее нервы расшатались до такой степени, что она впервые в жизни начала говорить на людях довольно личные вещи, не контролируя себя. Когда зазвонил телефон, Мэри бросилась снимать трубку, затем вернулась и сказала усталым голосом: «Это Лотги. Она узнала от кого-то о нашей свадьбе и теперь плачет». Пикфорд сказала Фэрбенксу, что ее сестра так расстроена, что никогда больше не будет с ним разговаривать. Потом Мэри вспомнила о Джеке, глубоко вздохнула и бросилась к телефону со словами «Давай сообщим ему!»
Когда новость достигла Невады, генеральный прокурор предъявил жалобу, состоящую из семи тысяч слов. В ней он отмечал, что столь поспешная свадьба Мэри ставит под сомнение ее право на проживание в штате. Кроме того, он обвинил Пикфорд, Фэрбенкса и Мура в сговоре. По словам репортера, следившего за развитием событий, Мэри испытала нервный срыв, и работа над новой лентой давалась ей нелегко. Вместе с Фэрбенксом она приняла участие в благотворительном выступлении в Пасадене, счастливая и несчастная одновременно. Баптистская церковь наказала Брюэра за то, что он обвенчал двух недавно разведенных людей. Газеты опубликовали фотографию плачущей Мэри.
