Анна Ларина-Бухарина - Незабываемое

В первые годы советской власти Ларин написал бесчисленное количество декретов. По рассказам отца, им совместно с В. П. Милютиным был написан первый проект Декрета о земле[71]. Написан и подписан Лариным декрет о восьмичасовом рабочем дне и ряд других; многие декреты, подписанные Лениным, были написаны Лариным. Его интеллектуальная продуктивность была необычна даже для здорового человека и поражала всех, кто с ним работал. Товарищи называли его часто «маэстро» или «наш уникум». Ларин оперировал многозначными числами в уме (кстати, после его смерти Институт мозга взял мозг Ларина для изучения). Забегая к отцу в кабинет, я не раз слышала выражение Ломова: «Маэстро, закиньте глазки!» Это означало, что Ларину предлагалось произвести экономический расчет в уме, при этом он действительно закидывал глаза вверх, недолго сосредоточенно думал, и ответ был готов. Человек вулканического творческого темперамента, он хотя и говорил о себе: «Бодливой корове бог рог не дает», однако «бодался» достаточно энергично. Работать с Лариным было нелегко, но тонко и умело работал с ним Председатель ВСНХ А. И. Рыков, отношения с которым до самой кончины Ларина оставались теплыми. Особый склад умственного характера Ларина, то, что я называю творческим «перепроизводством», зачастую приводил к конфликтам с Лениным, чем Ларин был опечален. Возможно, объяснялось это, кроме свойств его характера, также и тем, что слишком тяжкие путы наложила на него природа, как бы побуждая возмещать свою немощь свободным течением мысли. Он смело выступал против Ленина, если в чем-то был с ним не согласен. Однако «ссора» обычно кончалась тем, что Ленин вскоре звонил по телефону для примирения, вероятно, для того, чтобы не подорвать в Ларине творческую инициативу: вводил его в очередную комиссию, поручал написание статей, брошюр, прочтение докладов в рабочих и студенческих аудиториях.

Помню два доклада, которые Ленин поручил Ларину сделать на заводах Петрограда в конце 1922 года, когда уже плохо себя чувствовал. Один доклад был на Балтийском судостроительном заводе. Тема оговорена не была, Ларин ее избрал сам: строительство социалистических городов, организация быта при социализме и, в связи с этим, новая архитектура. Поехали вдвоем, я впервые увидела Петроград (как раз в эту поездку отец показал мне Петропавловскую крепость и камеру, где сидел сам). На одном из заводов клуб оказался на верхнем этаже, лестница была крутая, и отец почувствовал, что добраться до него не сможет. Безнадежно посмотрел вверх и покраснел от волнения. Но рабочие сразу нашли выход: посадили его на стул и мгновенно донесли в переполненный зал клуба.

Доклады прошли необычайно живо. Рабочая аудитория с неослабевающим вниманием слушала ларинские мечты: при социализме в каждом новом доме будет своя столовая, своя прачечная, свой детский сад, что приведет к полному раскрепощению женщины от тягот быта и обеспечит ее духовный рост. Когда же он сказал, что в таких домах каждая рабочая семья будет иметь не только отдельную квартиру, но и отдельную комнату для каждого члена семьи, раздался дружный смех, и, как я думаю теперь, не потому, что мечта Ларина показалась слишком уж фантастической, а, скорее, потому, что культурный уровень рабочего класса был таков, что потребности в этом они не ощущали. Отдельные комнаты для супругов рабочие расценили как противоестественные условия быта. «Что вы смеетесь, товарищи, — заметил Ларин, — дверь из комнаты в комнату запираться не будет». И снова взрыв смеха. Я смеялась вместе со всеми, не понимая, чем вызвана такая реакция.

Мне представляется, что значимость Ларина в первые годы после революции значительно превышала занимаемые им посты. Он не был членом ЦК, лишь членом ВЦИКа и ЦИКа, не был наркомом. Но он знал себе цену и, я бы сказала, был честолюбив, чему тоже способствовала болезнь. Примечательно, как он подписался под одной из своих статей — в подражание стихотворению Пушкина «Моя родословная», заканчивающемуся словами:

Ларин подписался, возможно, тоже четверостишием, но я помню лишь две последние строки:

А шуточную статью, на этот раз действительно фантастическую, опубликованную в «Правде» 7 ноября 1920 года, он подписал: Л. А. Рин. Из этой статьи мне запомнилось место, касающееся Бухарина. Ларин писал, что вскоре наука дойдет до такой степени развития, когда каждый человек по своему желанию сможет превращаться из мужчины в женщину и наоборот. Эксперимент решил провести над собой Бухарин и стал Ниной Бухариной — девушкой с длинной русой косой. И, насколько мне помнится, Нина не смогла вновь стать Николаем[72].

Круг интересов Ларина был необычайно широк. Он серьезно увлекался астрономией, регулярно читал литературу в этой области. Каждый раз, бывая в Крыму, посещал Симеизскую обсерваторию, а в Ленинграде — Пулковскую. Ученые-астрономы поражались его знаниям. Он прекрасно знал историю и страстно был увлечен археологией.

Неугомонность его натуры проявлялась во всем. Когда была объявлена всесоюзная викторина, принял участие в ней и получил первый приз. Он всегда тянулся к новаторам. Мало кому известный в то время доктор Казаков (впоследствии он обвинялся по одному процессу с Бухариным и был расстрелян), которого считали шарлатаном в медицине, чтобы убедить в эффективности применяемого им метода лечения, а лечил он средством, приготовленным из мочи беременных женщин (лизатами или гравиданом), от самых различных заболеваний, приводил в кабинет Ларина своих пациентов, еле державшихся на ногах, а потом показывал их здоровыми. После этого Ларин стал помогать Казакову в организации института экспериментальной медицины. Доктор-ветеринар Тоболкнн добился через Ларина организации Сухумского обезьяньего питомника, опять-таки в целях экспериментальной медицины. Специалист по сое Брагин увлек Ларина разведением соевых бобов и т. д.

Его трогали даже мелочи, к примеру название деревни Кобылья Лужа. Однажды, проезжая мимо этой деревни, Ларин решил зайти в сельсовет и поговорить с председателем о ее переименовании. Председатель оказался на месте. «Уж слишком некрасивое название досталось вашей деревне от дореволюционного прошлого, надо придумать новое», — сказал Ларин. Председатель легко согласился. Вскоре, когда отец вместе со мной опять оказался около этой деревни, он издали увидел новую вывеску на избе сельсовета: «Деревня Советская Лужа — Советсколужинский сельский совет». Трудно передать выражение лица изумленного и потрясенного Ларина.