Борьба неравная. У Чэня под ружьем не менее пятидесяти тысяч головорезов. Они заняли Кантон и все подступы к нему. Овладев городом и подавив сопротивление небольших сухопутных отрядов Сунь Вэня, мятежники стали заходить в тыл острова Вампу, перетаскивать сюда свою артиллерию, чтобы заставить корабли уйти. Сунь Вэнь рассчитывал затянуть борьбу и тем временем вернуть из Цзянси 2-ю Гуандунскую армию. Северный поход все равно сорван мятежом Чэня. Сюй Чун-чжи послан приказ: немедленно и быстро идти на Кантон и вышибить Чэня из города.
Но Сюй потерпел неудачу в нескольких боях. Сообщил Суню, что не в состоянии выполнить приказ об изгнании Чэня из Кантона, и вернулся в Цзянси, откуда двинулся в соседнюю провинцию Фуцзянь.
Сунь Вэнь понял, что пока больше не на кого надеяться. Флот не мог разбить сухопутную армию противника. Он распрощался с моряками и 10 августа выехал через Гонконг в Шанхай. Когда 13 августа 1922 года Сунь Вэнь вошел в свой дом в Шанхае, он понял, что закончена еще одна страница книги его жизни и истории борьбы за счастье народа.
Краснеть за прожитые годы ему не придется. Пусть так. Но уроки извлекать надо. И пора сделать выводы. Как-то он сказал о себе: «Я прожил много лет и допустил много ошибок; если поживу еще, совершу еще больше ошибок, безошибочных действий не бывает». Надо изучить причины ошибок, дабы можно было уберечь себя от их повторения.
Вернувшись в Шанхай, Сунь Вэнь сказал своим друзьям:
— Мы должны выработать план и выполнить его до конца или сойти с политической арены. Если мы хотим добиться чего-то, то должны искать новые пути. У нас не было образца, которому мы могли бы следовать. Но теперь такой образец есть: Россия.
Надо учиться у нее. И начать нужно с реорганизации партии… Нужен тесный деловой контакт с русскими. Русские совершили революцию и выдержали четырехлетнюю гражданскую войну. В Россию вторглось больше иностранных войск, чем когда-либо находилось в Китае. И все-таки русские победили! Потому что у них была народная армия, новая армия, созданная в ходе революции, и эту армию вели в бой партийные люди, революционеры. Эту армию поддерживали рабочие и крестьяне — народ.
Плачевно выглядела тактика опоры на одних милитаристов для борьбы против других. Сунь Вэнь не мог не признавать, что если бороться за победу революции «по-китайски», то результаты всегда будут отрицательные, ибо милитаристы будут сильнее и всегда сумеют перекупить тех военных, с которыми гоминьдановские лидеры блокируются. Надо бороться «по-русски», применяя опыт Советской России, опыт организации Красной Армии, чтобы стать независимыми от милитаристских группировок. Надо учиться у русских.
А не привлечь ли китайских коммунистов к работе в Гоминьдане?..
Коммунисты не стали ждать, пока Сунь Вэнь пригласит их к себе. Они сами пришли к нему. Коммунисты считали, что рабочий класс нуждается в союзниках и такими союзниками в полуколониальной и полуфеодальной стране могут быть крестьянские массы, городская мелкая буржуазия и национальная буржуазия. Сунь Вэнь тоже приходил к выводу, что Гоминьдану нужны союзники — крестьянские и рабочие массы. Иначе ему одержать победу не удастся.
Коммунисты высказывались за реорганизацию Гоминьдана в боевой союз всех революционных сил, борющихся против империалистического гнета, феодальной эксплуатации и засилья милитаристов. Точки зрения обеих партий сближались.
В Шанхае Сунь Вэня посетил один из выдающихся вождей Коммунистической партии Китая, Ли Да-чжао. Их познакомил профессор Пекинского университета Чжан Цзи. Ли откровенно сказал Сунь Вэню, в чем, по мнению коммунистов, слабость Гоминьдана: в том, что это партия без масс, без ясной программы и цели, без четкой организационной структуры. Сунь Вэнь ответил, что Гоминьдан имеет более ста пятидесяти тысяч членов, а Коммунистическая партия — несколько сот членов. На это Ли возразил, что большинство членов Гоминьдана не революционеры, а попутчики революции, ловцы постов, меньше всего их интересуют судьбы народа. Сколько в Гоминьдане представителей старой интеллигенции, чиновников, политиканов, военных, смахивающих на милитаристов, и сколько раз они уже изменяли своей партии и ее вождю!
В душе Сунь Вэнь соглашался со многим из того, о чем говорил Ли.
Перед тем как попрощаться, Ли Да-чжао сказал, что хотя он коммунист, вернее именно потому, что он коммунист, он хотел бы вступить в Гоминьдан, чтобы помочь в реорганизации партии. Сунь Вэнь выразил согласие и дал Ли рекомендацию. Ли был первым коммунистом, принятым в Гоминьдан. Первый шаг к сотрудничеству был сделан. За такое сотрудничество обеих партий высказывались Ляо Чжун-кай и Чэнь Ю-жэнь, ближайшие соратники Суня. Правые гоминьдановцы были против. Но Сунь Вэнь им не уступил.
4 сентября 1922 года Сунь Вэнь созвал в своем доме в Шанхае специальное совещание. Присутствовало более пятидесяти гоминьдановских партийных деятелей и представителей Коммунистической партии Китая. Было решено создать специальный комитет из девяти членов для выработки плана реорганизации проекта программы и устава. В состав комитета был избран один коммунист.
Китай переживал осенью 1922 года то особенное и неповторимое состояние быстро нарастающего революционного подъема, когда активность масс принимает самые различные формы и проявления и порой опережает деятельность политических партий. В честь десятилетия славного восстания в Учане в 1911 году, положившего начало китайской революции, в Пекине состоялась небывало мощная демонстрация — пятьдесят тысяч жителей столицы вышли на улицу. Это было 10 октября. А 7 ноября во многих городах Китая с большим подъемом праздновали пятую годовщину Октябрьской революции в России. Решения Вашингтонской конференции — новой попытки сговора империалистических держав за счет Китая — вызвали в Китае новый подъем антиимпериалистического движения. Волна массовых стачек поднималась вверх, появлялись новые печатные издания, призывавшие к решительной борьбе за спасение родины, звучали новые песни и лозунги. Рабочий класс, простые труженики становились ведущей силой в общественном движении. Дыхание революционных событий во всем мире, а особенно в России, рядом с Китаем, победы Красной Армии над интервентами и белогвардейцами, освобождение Советского Дальнего Востока — все это ощущалось на китайской земле с могучей силой. Той осенью Китай переживал бурную весну. Честный революционер не мог не поддаться этому воздействию народного порыва. Сунь Вэнь был честный революционер, боец, преданный народу. Его возмущало равнодушие многих гоминьдановских лидеров к народному движению. Он видел, что с ними ему не по пути, что приходит время, когда разрыв с ними станет неизбежным, неотвратимым. Тем лучше, думал он, тем лучше!
