Причём вера вовсе не обязательно должна быть религиозной. Существует вера в коммунизм, в себя, в абсолютную истину, в переселение душ, в сексуальную верность партнёра и в чёрт знает что.
Однако вера только тогда вполне удовлетворяет человека, а следовательно, может существовать в людях значительные сроки, когда она обещает вечную любовь и бессмертие. Потому-то вера в коммунизм или нацизм и в прочие «материалистические» идеологии давала лишь частичное удовлетворение инстинкта веры, ибо гарантировала уверовавшему заботу и любовь смертного вождя, вместо вечной заботы и любви Бога. Тем не менее писульки Сталина и Майн кампф стали в те времена в той же мере святыми, как и Библия. Но времена эти в исторических масштабах были кратки.
Первую, и основополагающую, веру испытывает ребёнок по отношению к своим родителям (воспитателям). Недаром Бог отождествляется с отцом, а «всякая власть от Бога», и потому властители тоже именуются «отцами», как и священнослужители – батюшками, а церковная шушера елейно обращается к пастве – «дети мои».
Родители для ребёнка – это высший авторитет, гарантия справедливости и безопасности, любви и заботы. В детстве родительский авторитет аксиоматичен, не требует доказательств, является само собой разумеющимся. Потом ребёнок вырастает в подростка, и тогда авторитет родителей, вера в их всемогущество, непогрешимость и абсолютность их знаний, а также и любви начинает подвергаться сомнению, а часто и ниспровержению. Потеря веры в родителей сопровождается ощущением потери собственной безопасности, а также осознанием своей смертности и повергает подростков в отчаянные поиски компенсации этой потери. В такое время может оказаться отвергнутой и религиозная вера, в которой родители воспитывали ребёнка.
Именно в этот период подростки особенно подвержены влиянию всевозможных учений и верований, чем пользуются политики и религиозные деятели. Подросткам необходимо заменить исчезнувшую веру в родителей иной верой.
В новой вере (часто предстающей в образе любви) подростки стараются вновь обрести чувства, которые они испытывали в раннем детстве.
Однако жажда любви и бессмертия имеется в человеке, даже если его родители им пренебрегали или если ребёнок был сиротой – тем с большей силой при взрослении будет у него проявляться инстинкт веры.
Разочарование в вере, потеря веры – это всегда трагедия для человека, и душевное счастье человек может обрести только приняв иную веру (опять-таки вовсе не обязательно религиозную).
Взрослые люди тоже подвержены феномену уверования, когда их постигают трагедии, которые лишают их всякой уверенности в себе и в завтрашнем дне. Среди них появляются всяческие неофиты и в том числе «Born Again Christians»[13]. Они находят родителей в Боге или богах, которые якобы будут их любить и заботиться, в обмен на веру и соблюдение предписаний, якобы сделанных ими.
Переход из одной веры в другую лишь свидетельствует о поиске наиболее эффективной меры по успокоению души в земной любви и будущем бессмертии.
Уверовав, человек попадает в особое «запредельное» состояние, характеризующееся тем, что все логические нападки на предмет веры и аргументы, направленные на сомнение в ней, перестают восприниматься и человек старается их избежать. Желание уверовать описывается фразой Василия Розанова:
Я не хочу истины, я хочу покоя.
Сомнения, которыми часто мучаются верующие, в конечном итоге лишь укрепляют их веру либо понуждают их сменить одну веру на другую, которая подчас может называться «безверием». Так, атеизм – это та же вера, но в отсутствие Бога. Однако атеизм оставляет человека беспомощным наедине со смертью и тем делает его жизнь безысходной, а значит, не в полной мере потакает инстинкту веры.
Уверовав, человек изо всех сил старается послушно следовать постулатам принятой веры, что напоминает поведение человека в состоянии гипноза. Но если в гипнозе человек отказывается совершать внушаемые гипнотизёром действия, которые нанесли бы пациенту вред, то в состоянии веры люди согласны идти на самоистязания и даже смерть ради сохранения наслаждения от следования инстинкту веры.
Уверовавший напоминает человека в состоянии паранойи, то есть одержимого навязчивой идеей – постулатами его веры. Такой человек наполняется зрительными и слуховыми галлюцинациями, подтверждающими основания его веры. Например, в пятнах на стене верующим видятся изображения Бога, а капли росы на пятнах убеждают верующих, что это – слёзы божества.
Так как религиозная паранойя, как правило, не является социально опасной, а, наоборот, часто делает подверженных ей добропорядочными гражданами и привносит стабильность в общество, то болезнь эту государство не рассматривает в клиническом аспекте, а более того, всячески потворствует распространению её эпидемии.
Религиозная паранойя имеет более благородный вид, чем паранойя ревности или мания величия, – но все они результат глубокой веры.
Инстинкт веры можно рассматривать как силу, ведущую человека к такому восприятию мира, в котором благодаря жертвованию логикой возникает долгосрочная уверенность в собственной правоте. Правота эта придаёт смысл жизни, которая начинает состоять из служения Богу или навязчивой идее.
Примечательно, что жажда веры в человеке может удовлетвориться любой ложью, которая внушает ему уверенность в том, что его любят и о нём заботятся и что после смерти ему обещано счастье, если он будет «хорошо себя вести». Верующий наделён способностью интерпретировать любое событие и любой факт как подтверждение своей веры подобно параноику, который интерпретирует все факты и события как подтверждение своей мании.
Монотеизм как форма тоталитаризма
Введение иудеями единобожия было первой успешной попыткой установления религиозного тоталитаризма, нашедшего позже своё воплощение в материалистическом тоталитаризме, «установлением единственно верного учения» Ленина – Сталина, Мао Цзэдуна, Гитлера и прочих диктаторов. Строгое требование единобожия-единомыслия было необходимым шагом для сплочения еврейского народа. Такого рода военная дисциплина в поклонении одному богу, тщательно разработанный религиозный и бытовой церемониал и жестокие наказания, якобы исходящие от самого бога за малейшие отступления от ритуала позволили держать народ в кулаке и огнем и мечом искоренять непослушных. Беспощадная борьба с инакомыслием проявлялась, в числе прочего, в нетерпении и уничтожении всяких идолов, отливавшихся из золота. (Евреев раздражала бесполезная трата золота на скульптуры, тогда как им можно было торговать или делать из него украшения.)
