...В 5.00 батальоны полка, преодолев первый пояс заграждений, вышли ко второму. Но здесь под шквальным пулеметным и артиллерийским огнем, неся большие потери, вынуждены были залечь. Группы разграждения немедленно выдвинулись вперед и принялись проделывать проходы в минных полях.
К 6.00 эти проходы были готовы. Ведя на ходу сильный огонь из автоматов и ручных пулеметов, роты стремительно ринулись в них и через несколько минут уже овладели обеими траншеями.
И снова на пути встало минное поле. А группа разграждения из трех бойцов-саперов, следовавшая за 1-й ротой лейтенанта Акинфьева, выведена из строя. Тогда лейтенант, приказав командиру отделения противотанковых ружей сержанту Василькову бить по амбразурам пулеметов, кинулся к залегшим подчиненным и скомандовал:
- Противотанковыми гранатами по минному полю, огонь!
Рота сама проделала два прохода и снова пошла через них в атаку. К сожалению, в этом бою пуля вражеского снайпера сразила лейтенанта Ашгафьева, прекрасного человека и храброго командира. Но его подчиненные не дрогнули, продолжали идти вперед, мстя фашистам за смерть своего ротного...
Не задерживаясь в траншеях, 1-й батальон, а за ним 2-й и 3-й ворвались на юго-восточную окраину Остроленки. Затем начали медленно продвигаться к центру города. Приходилось брать штурмом не только каждый дом, но и каждый этаж и чердак. И в этих схватках наши воины проявляли поистине чудеса героизма. Красноармеец Бабаскин, например, с двумя товарищами ворвался в дом, занятый группой гитлеровцев. Троих отважные воины уничтожили гранатами, а восемь фашистов взяли, в плен.
Комсорг из 3-го батальона сержант Богатырев с тыла подобрался к дому, из которого фашисты вели сильный пулеметный огонь по нашим боевым порядкам. Проникнув через окно в него, он перебил из автомата находящихся в нем гитлеровцев. Но вскоре заметил, как к дому подходит другая группа врагов. Богатырев тут же лег за трофейный пулемет и открыл по ней огонь. На все предложения фашистов сдаться в плен комсорг отвечал меткими очередями. Тогда те подожгли дом. Богатырев геройски погиб, но его смерть дорого обошлась врагу. Десятки гитлеровцев полегли от метких выстрелов пулеметчика...
До 9.00 противник предпринял против наших батальонов еще две контратаки. Последняя - силой до двух пехотных рот с десятью танками - была из района моста через реку Нарев. Но обе эти контратаки были отбиты, противник потерял при этом четыре танка и до сорока человек убитыми. Несколько десятков гитлеровцев мы взяли в плен.
А через полчаса подразделения нашего полка, уничтожив последние очаги сопротивления врага, вместе с 885-м полком полностью овладели городом, вышли на восточный берег реки Нарев и закрепились здесь... И почти сразу же по приказу командования приступили к сдаче боевого участка 120-й гвардейской стрелковой Рогачевской дивизии.
За мужество и отвагу, проявленные при овладении городом и крепостью Остроленка, приказом Верховного Главнокомандующего всему личному составу дивизии была объявлена благодарность. А наш 878-й стрелковый полк получил наименование Остроленковский.
* * *
Грандиозное наступление, начатое 23 июня силами пяти фронтов на центральном участке советско-германского фронта, к сентябрю в основном завершилось. Лишь небольшая часть сил 1-го и 2-го Белорусских фронтов еще продолжала наступательные действия.
По директиве Ставки от 29 августа две армии левого крыла 2-го Белорусского фронта, одна из них - 3-я, должны были 4-5 сентября достичь реки Нарев, захватить плацдарм в районе Остроленки и перейти там к обороне.
41-му стрелковому корпусу в первых числах сентября удалось форсировать Нарев с ходу и захватить небольшой плацдарм на его западном берегу южнее города Ружан. Для расширения этого плацдарма в течение сентября проводилась подготовка штабов и войск, в том числе и частей 290-й стрелковой дивизии.
С 7 сентября дивизия была переподчинена 40-му стрелковому корпусу этой же армии и сосредоточена в лесах у населенного пункта Циск, что на восточном берегу реки Нарев. Севернее нас был город Ружан. В течение всего сентября полки занимались боевой подготовкой, доукомплектовывались личным составом, пополнялись вооружением и боевой техникой.
...Заканчивался сентябрь. В полку по-прежнему шли плановые занятия. На стрельбище днем и ночью проводились пристрелка оружия и стрельба из него, отрабатывались вопросы боевого слеживания подразделений. А в первых числах октября состоялось тактико-строевое учение в масштабе полка.
Место для учения было выбрано вблизи расположения штаба 35-го стрелкового корпуса. Полк уже занял исходное положение, командирам батальонов еще раз уточнялась задача и доводились указания по взаимодействию. В это время к нам подъехало два "виллиса". Из них вышло несколько офицеров. Впереди шел небольшого роста, худенький генерал-майор, а за ним вразвалку - кряжистый полковник.
Как и положено, я подошел к генералу, представился и доложил, чем занимаюсь со своими комбатами. Генерал назвал себя командиром 35-го стрелкового корпуса Никитиным и переспросил, какой дивизии мой полк. Затем поинтересовался:
- А почему вы для учений выбрали именно этот район?
Я доложил, что местность здесь не только позволяет наступать полком в одном направлении, но и дает возможность развернуть его во всех направлениях. Это нужно мне как руководителю учения, так как оно проводится тактико-строевым методом и здесь я могу не только отработать управление подразделениями, до и потренировать личный состав в слаженных действиях при маневре.
- Любопытно, очень любопытно! - проговорил генерал хрипловатым голосом, обращаясь к полковнику и другим своим спутникам. - А вот наши командиры полков таких учений не проводят. Давайте посмотрим хотя бы это. Продолжайте, товарищ подполковник.
Почему заинтересовался учениями полка командир 35-го, соседнего с нами корпуса, тогда как мы входили в состав 40-го, для меня, да и для комбатов стало ясно позже, когда был получен приказ командующего армией о передаче 290-й стрелковой дивизии в состав корпуса генерал-майора Н. А. Никитина. А сейчас генерал, да и полковник внимательно слушали мои указания командирам батальонов по вариантам действий в бою.
До самого конца учения генерал неотлучно находился рядом со мной, командиром полка. И ни разу не перебил ни словом, ни жестом. Лишь иногда обращался к полковнику, и они что-то вполголоса обсуждали между собой. Как потом выяснилось, фамилия полковника была Н. А. Вязниковцев и он занимал должность начальника штаба корпуса.
Когда был дан отбой, генерал-майор Н. А. Никитин тепло поблагодарил меня за хорошо организованное и проведенное учение. На прощание пожал руку и уехал.
