Новые авторы изменили название на более сдержанное — «Мы одержимые». В конце концов, фильм вышел под названием, направленным на поэтические ассоциации, — «Вертикаль» и с кардинально измененным сценарием...
Первым, к кому обратились режиссеры, был Юрий Визбор, известный не только как популярный автор и исполнитель негромких, мягких и светлых, как акварели, сердечных песен, но и альпинист, тренер по горнолыжному спорту. Визбору сценарий не понравился, и он отказался сотрудничать. Кроме того, Визбор в то время работал над своим первым документальным фильмом.
Б.Дуров стал искать подходящую кандидатуру по картотеке на «Мосфильме». Наткнувшись на фотографию и фамилию Высоцкого, он спросил у начальницы отдела:
— Не он ли пишет песни?
— Он! Он! — в ужасе замахала она руками. — Но не думайте его снимать! Он у нас недавно сорвал съемку!
— А что, он любитель? — и Дуров выразительно щелкнул себя по горлу.
— Любитель? — усмехнулась женщина. — Профессионал!
Несмотря на это, Дуров встретился с Высоцким, предложил участие в фильме и рассказал о разговоре на «Мосфильме». «Это правда, — печально сказал Высоцкий. — Бывает. Но на вашей картине не будет. Даю слово. Мне очень нужен фильм с моими песнями».
Появившийся в середине июля на пробах в Одессе подтянутый, обаятельный молодой московский актер сразу завоевал симпатии группы.
С.Говорухин: «Сначала я услышал запись. Кто он? Откуда? Судя по песням — воевал, много видел, прожил трудную жизнь. Могучий голос, могучий темперамент. Представлялся большой, сильный, поживший... И вот первое знакомство. Мимолетное разочарование. Стройный, спортивный, улыбчивый московский мальчик. Неужели тот самый?»
Говорухин и Высоцкий подружились надолго — до конца жизни. У них было много общего: оба не сразу пришли в искусство — Говорухин вначале учился на геолога (в 1958 году окончил геологический факультет Казанского университета), а Высоцкий — на строителя, оба жадно искали встреч с интересными людьми и находили их. Впоследствии они много работали вместе. По заказу Говорухина Высоцкий напишет песни к фильмам «Контрабанда», «Ветер надежды». А в конце жизни предложит Говорухину стать режиссером фильма по роману братьев Вайнеров «Эра милосердия».
Песни, которые пел Высоцкий в то время, в стране уже знали, но у многих еще не было представления об облике певца, да и представляемый облик никак не вязался с самим Высоцким. Это и проявилось в самом начале съемок «Вертикали». Консультантом и тренером на фильме был строитель Метростроя, мастер спорта по альпинизму — Леонид Елисеев. Получилось так, что на первом организационном сборе киногруппы, который проводил 21 июля директор Одесской студии Г.Збандут, Высоцкий и Елисеев сидели рядом. И вдруг радист гостиницы включил на полную громкость по радиотрансляции песни Высоцкого.
— Ну, надо же! И здесь мои песни, — сказал Высоцкий.
— Как так? — не понял Елисеев.
— Это мои песни. Я их написал.
— Во-первых, это не твои песни, а народные. А во-вторых, кто поет?
— Я пою.
— Да нет! Это Рыбников поет.
— Ничего подобного! Это не Рыбников, это я. И песни это мои.
— А ты что, сидел, что ли?
— Нет.
— Знаешь, Володя, я с блатными в детстве много дел имел. Эти песни написать мог только тот, кто очень хорошо знает лагерную и тюремную жизнь.
— Ну, а я не сидел.
После песни, написанной по сюжету самого Елисеева, у того все сомнения развеялись. «Песня меня ошеломила, — рассказывал через много лет Елисеев. — Находил я в ней и глубоко личные моменты... «Будешь соавтором», — сказал мне Володя. Я наотрез отказался, сказав, что и так бесконечно рад, что своим рассказом помог создать такую прекрасную песню об альпинизме». Это была «Песня о друге».
Съемки начались в середине июля и проходили в Баксанском ущелье у подножья Эльбруса. Местом размещения съемочной группы стала гостиница «Иткол». Из ее окон хорошо видны вершины Накра, Донгуз-Орун, Чегет, Азау — наконец, величавый двуглавый Эльбрус. Восторг Высоцкого от нахлынувших впечатлений, от пребывания в горах, от знакомства с очень мужественными людьми воплотился в те композиции, которые вошли в фильм: «Песни очень трудно писать по заказу. Во всяком случае, мне, и поэтому по дороге в «Шхельду» я очень волновался, потому что в Москве ничего не приходило в голову. Но тут, в горах, среди прототипов наших героев, пришла ясность. Я почувствовал себя приобщенным к замечательному племени альпинистов».
На съемки выезжали в Шхельдинское ущелье. Палаточный лагерь киноэкспедиции располагался прямо напротив стен Шхельды, где беспрерывно, как и положено в конце лета, гремели лавины. Со съемочной площадки просматривались Ушба, пики Кавказ и Щуровского.
Съемки фильма проходили в достаточно тяжелых условиях высокогорья и требовали больших физических затрат. Актерам приходилось лично выполнять довольно сложные трюки на высоте свыше 3000 метров. Именно поэтому в течение длительного времени с ними работала целая группа инструкторов-альпинистов. Одной из самых опытных спортсменок местной базы Марии Готовцевой Высоцкий посвятил песню «Альпинистка моя, скалолазка моя...». По ходу съемок актеры Высоцкий, Кошелева, Фадеев совершили восхождение на вершину категории сложности 16 — Донгуз-Орун, и им был вручен значок «Альпинист СССР». Так что альпинистскую жизнь они знали не только по рассказам, не издали.
В это время на пике Вольная Испания случилось несчастье — погиб альпинист. Товарищи безуспешно пытались снять его со стены. На помощь двинулись спасательные отряды. Шли дожди, гора осыпалась камнепадами. Ледник под вершиной стал напоминать поле боя: то и дело вниз по леднику спускались альпинисты, вели под руки раненого товарища, кое-кого несли на носилках. Палатка актеров превратилась в перевязочный пункт. Здесь восходителей ждал горячий чай, посильная помощь.
Происходило нечто значительное и драматическое. Можно же было подождать неделю, пока утихнет непогода, в конце концов тот, ради кого рисковали жизнью люди, все равно был мертв. Но нет, альпинисты упорно штурмовали вершину, это уже был вызов. Кому? Высоцкий жадно вслушивался в разговоры, пытался схватить суть, ради чего все это... Впечатления ложились на бумагу:
Здесь вам не равнина — здесь климат иной:
Идут лавины одна за одной,
И здесь за камнепадом ревет камнепад.
