Прежде всего достойна внимания маленькая церковь Петра Великого. Она деревянная, и для сохранения ее сделаны снаружи стены из кирпичей, — между ними и стенами церкви свободно помещается человек.
Рядом с церковью находится колонна на том самом месте, где государь, выиграв битву 1709 года, отдыхал, сидя на камне. Колонна вылита из бронзы.
Я вошла в старую деревянную церковь, стала на колени и три раза поклонилась в землю. Говорят что если молиться так в церкви, где находишься в первый раз, то сбудется то, о чем молишься.
Продолжая осматривать достопримечательности, я отправилась в большой полтавский монастырь.
Он стоит на вершине второго холма. Полтава построена на двух холмах.
Так замечателен только деревянный иконостас, удивительной резной работы.
Тут же похоронен мой прадед, отец дедушки Бабанина; я поклонилась его могиле.
Вторник, 17 октября. Мы играли в крокет.
— Паша, что вы бы сделали с человеком, который бы меня оскорбил, смертельно оскорбил?
— Я бы убил его, — ответил он просто.
— У вас прекрасные слова на языке!!! Но вы смеетесь, Паша.
— А вы?
Он называет меня бесом, ураганом, демоном, бурей… Все это со вчерашнего дня.
Я только тогда становлюсь более спокойной, когда выражаю противоречивые мнения о любви.
У моего двоюродного брата замечательно широкие взгляды, и Дант мог бы позаимствоваться у него божественной любовью к Беатриче.
— Я, конечно, влюблюсь, но не женюсь, — сказал он.
— Ведь за такие речи стоит высечь человека!
— Потому, — продолжал он, — что я бы желал, чтобы любовь моя длилась вечно, по крайней мере в воображении, сохраняя божественную чистоту и силу. Брак уничтожает любовь именно потому, что дает ее.
— О! о! — сказала я.
— Отлично! — заметила его мать, пока нелюдимый оратор краснел, смущенный собственными словами.
А в это время я смотрелась в зеркало и подрезала волосы на лбу, сделавшиеся слишком длинными.
— Вот вам, — сказала я Паше, бросая ему прядь золотистых нитей, — я даю вам это на память.
Он не только взял их, но даже голос у него задрожал; а когда я хотела отнять, он так уморительно посмотрел на меня, как смотрит ребенок, завладевший игрушкой, которая кажется ему сокровищем.
Я дала ему читать «Коринну», и он ушел. Коринна и лорд Мельвиль пешком переходят через мост св. Ангела… «Когда я переходил через этот мост, говорит лорд Мельвиль, возвращаясь из Капитолия, я в первый раз долго думал о вас». Я не знаю, что есть особенного в этой фразе… но я буквально замерла, прочитав ее вчера вечером. Впрочем, я всегда бываю так поражена, когда прочитываю ее.
Не говорили ли и мне чего-нибудь подобного? В этих немногих простых словах заключается какая-то волшебная сила, может быть, это их простота? или же это ассоциация?
Пятница, 20 октября. В восемь часов утра, в серую погоду, мы уже отправились на охоту. Земля была покрыта легким слоем снега, как лицо m-me Г…. пудрой. Мишель привел свою стаю борзых собак. Как только мы выехали в поле, я села верхом, не снимая шубки, которую я перевязала вокруг талии ремнем; мне дали держать трех собак.
Иней, снег, лошади, острые мордочки борзых собак — все это радовало меня; я торжествовала.
Паша тоже ехал верхом и был очень любезен, что к нему совсем не идет и смущает меня. Но этими переменами настроения нельзя пренебрегать.
— Паша, есть одна личность, которая меня страшно стесняет (успокойтесь, это не тетя Т…), и мне хотелось бы избавиться от этой личности приличным образом.
— Хорошо, располагайте мною.
— Правда?
— Попытайтесь.
— Честное слово? и вы ничего не скажете?
— Честное слово, никому ничего…
Благодаря нескольким словам, которыми мы обменялись, между мною и «зеленым человеком» установилась известного рода связь.
Мы иногда говорим между собою шопотом, по-английски, в отсутствие его матери.
Паша пытался продолжать быть любезным. Но я дала ему поцеловать обе мои руки, прочесть стихотворение Виктора Гюго и вообще обращаюсь с ним, как с братом, что он и есть на самом деле.
Понедельник, 23 октября. Вчера, усевшись в карету, запряженную шестерней, мы уехали в Полтаву.
Переезд был веселый. Слезы в час отъезда из родительского дома вызвали всеобщие излияния, а Паша воскликнул, что влюблен безумно.
— Клянусь, что это правда, но не скажу, в кого.
— Если вы влюблены не в меня, — воскликнула я, — то я вас проклинаю.
Моим ногам было холодно, он снял свою шубу и покрыл мне ноги.
— Паша, побожитесь, что скажете мне правду.
— Клянусь!
— В кого вы влюблены?
— Зачем?
— Мне это интересно, мы родственники, я любопытна и потом… это меня забавляет.
— Видите, это вас забавляет!
— Конечно, но не понимайте меня в дурном смысле; я интересуюсь вами и вы хороший человек.
— Вы смеетесь, а потом будете насмехаться надо мною.
— Вот вам моя рука и мое слово, что я не смеюсь.
Но лицо мое смеялось.
— В кого вы влюблены?
— В вас.
— Правда?
— Честное слово! Я никогда не говорю так, как говорят в романах, и разве нужно падать на колени и говорить кучу глупостей.
— О! мой милый, вы подражаете кому-то, кого я знаю.
— Как хотите, Муся, а я говорю правду.
— Но это безумие!
— Да, конечно, и это-то мне и нравится! Это безнадежная любовь, а мне этого и нужно. Мне нужно страдать, мучиться, а потом… мне будет о чем думать, о чем сожалеть. Я буду терзаться, и в этом будет мое счастье.
— Молодо-зелено!
— Молодо? Зелено?
— Но мы брат и сестра.
— Нет, мы двоюродные…
— Это одно и то же.
— О, нет!
Тогда я принялась дразнить моего поклонника. И всегда не тот, кого я ищу!
— Я уехала с Полем, отослав Пашу в Гавронцы. На станции мы встретили графа М…, и он оказал мне несколько незначительных услуг.
Меня разбудили на третьей станции и я, вся заспанная, прошла мимо графа и слышала, как он сказал:
— Я нарочно не засыпал, чтобы видеть, как вы пройдете.
Меня ждали в Черняковке, но я была так разбита, что сейчас же легла спать.
Дядя Степан и Александр с женами и детьми пришли ко мне, когда я уже легла.
Мне хочется вернуться к моим! Уже здесь я чувствую себя лучше. Там я буду спокойна.
Я видела мою кормилицу Марфу.
Вторник, 24 октября. У меня не было детства, но дом, в котором я жила ребенком, мне симпатичен, если не дорог. Мне знакомы все люди и предметы. Слуги, переходившие от отца к сыну и состарившиеся в этом доме, удивились, увидя меня такой большой, и я бы предавалась приятным воспоминаниям, если бы не была занята следующими соображениями.
