Ради справедливости стоит сказать, что шестую власть, как и в бытность ее властью второй и четвертой, киевляне опять несколько недооценили. Дело в том, что шестая власть оказалась самой миролюбивой из всех властей, которые были в Киеве за весь период гражданской войны. Еще при четвертой власти, т. е. в Центральной Раде, был принят закон, который отменял на территории Украинской Народной Республики смертную казнь. Этого же закона придерживалась и Директория, которая при вступлении в Киев захватитла в плен несколько тысяч офицеров, в основном — киевлян, защищавших свой город от надвигающейся крестьянской армии. Интересно, что среди этих пленных был и юнкер Николай Булгаков, о чем мы еще расскажем. Естественно, что почти никто из пленных не был расстрелян и даже более того — многие были распущены по домам. Ни одна власть не поступала со своими пленными так благородно, как это сделала Директория. Но кто ж в условиях гражданской войны способен оценить красивые жесты? Пожалуй, никто…
Шестая власть продержалась в городе совсем недолго — всего-то шесть недель. Социалистическая по своему содержанию, она с точностью повторила ошибки своей предшественницы — Центральной Рады. Директория опять схватилась с большевиками, которые достаточно быстро разогнали крестьянские части УНР и в ночь с 5 на 6 февраля 1919 года вошли в Киев. Состоялся седьмой переворот, а в Киеве воцарилась седьмая власть, весьма похожая на третью. Интересно, что этот седьмой переворот так же нашел отражение в творчестве Михаила Булгакова, чему мы посвятили отдельный раздел нашего исследования.
В Киев опять вернулся со своими войсками товарищ В. Антонов- Овсеенко, правда, на сей раз без полковника Муравьева. Вернулись в свой город и те киевские большевики, которые вынуждены были бежать из него вместе с третьей властью. Нужно сказать, что привычки и развлечения у большевиков остались те же, что были при третьей власти. Первое, что было сделано красным комендантом Киева товарищем Н. Щорсом, это выселение жителей из 37 "наиболее буржуазных", на его взгляд, домов. В этих домах сразу же поселились "ответственные работники и прочие товарищи".
После февраля 1918 года большевики для себя открыли одну очень интересную истину: воевать и расстреливать должны совершенно разные люди. Поэтому в Киев прибыли как части Красной армии, которые специализировались на борьбе с врагами внешними, так и загадочная Чрезвычайная Комиссия (проще — ЧК), которая ведала погромами, получившими наименование "контрибуций", и расстрелами. Также большевики уяснили для себя, что расстреливать интеллигенцию и офицерство "пачками", в очень больших количествах да еще средь бела дня не эстетично и пошло, к тому же, это ведет к крайнему озлоблению населения. "Выводили в расход" (тоже очень модный большевистский термин того времени) несколько по-другому. Как правило, сначала производился ночной арест, который сопровождался "контрибуцией". Жертву уводили на Елизаветинскую улицу, где в особняке Бродского находилась киевская ЧК, и там очень долгое время допрашивали. Могли допрашивать и в генерал-губернаторском дворце, но его в качестве арестованных посетило меньше киевлян. Допрашиваемого могли держать в заключении месяцами. Зачастую, это заключение было вызвано чекистским желанием наживы за счет семьи несчастного, которая брала на себя обязательство выплатить большой выкуп. Киевские чекисты в большинстве своем были людьми невежественными, обожали лишь кокаин и золото. Подавляющее большинство арестованных ими "буржуев" и "контрреволюционеров" уничтожалось там же, а тела их сначала закапывались во дворе, а затем вывозились за город. Под знаком жуткого террора седьмая власть обосновалась в Киеве, правда, опять ненадолго.
Войска Украинской Народной Республики не на много были отброшены красными от Киева, а потому собрались с силами, и в начале апреля 1919 года перешли в решительное контрнаступление. Случайным союзником украинской армии оказался некто атаман Струк, который со своими отрядами занимал район Чернобыля и не допускал туда красных. Именно этот Струк утром 10 апреля 1919 года ворвался с северной стороны в Киев. Им была захвачена Куреневка, Подол, а также большая часть центра города. К тому же, разразилось восстание против большевиков и на Демиевке, а один из четырех находившихся в Киеве красных полков перешел на сторону Струка.
Большевикам пришлось бежать из Киева, а в городе воцарилась восьмая власть, правда, воцарилась всего на один день. Странным человеком был атаман Струк. Бывший российский офицер, он после окончания Первой мировой войны вернулся к себе на родину — в Чернобыльский уезд. Симпатизировал Центральной Раде, был приверженцем Украинской Народной Республики, а во время восстания против пятой власти в Киеве — гетмана Павла Скоропадского — сформировал из крестьян Чернобыльский полк, с которым некоторое время входил в состав армии Директории. Но не нравилась Струку регулярная армия, а потому, когда Киев занимала седьмая власть, большевики, отправился атаман с полком домой, где занял свой уезд, и никого туда не пускал. Все бы ничего, да был атаман Струк ярым антисемитом. Особенно остро антисемитизм этот проявлялся в уезде, где струковцы не давали покоя чернобыльским евреям. Со своими привычками Струк пожаловал и в Киев, сразу же учинив на Куреневке и Подоле еврейский погром.
Уже вечером 10 апреля перетрусившие красные и киевляне поняли, что город находится в руках обычного бандита, от которого драпанули даже такие известные советские деятели, как Ворошилов и Петровский. Утром 11 апреля 1919 года на Куреневку и Подол была отправлена мощная карательная экспедиция красных, вооруженная пушками и пулеметами. Погостив в Киеве один день, атаман Струк решил, что этого будет достаточно, а потому без лишнего сопротивления убрался из города. Таковым был восьмой переворот в Киеве, который продолжался всего один день, но запомнился жителям города очень надолго. Борьба большевиков со струковцами в Киеве была достаточно ярко описана выдающимся писателем Аркадием Гайдаром, бывшим киевским красным курсантом.
А в Киев после небольшой встряски вернулась седьмая власть, теперь — уже девятая. Киевское ЧК сделало из восьмого переворота надлежащие выводы, и в течение нескольких дней отстреляло всех, кто имел хоть малейшее отношение к Украинской Народной Республике (второй, четвертой и шестой властям), а также тех, кто вел себя "подозрительно" во время восьмого переворота. Во время девятой власти киевские чекисты выдумали себе новое развлечение, не уступающее по оригинальности даже методам испанской инквизиции. Понимая, что умудренных печальным опытом киевлян из обеспеченных или культурных кругов уже ничем не расколешь, была изобретена потрясающая уловка. В один прекрасный день все газеты оповестили киевлян, что в город прибыл бразильский консул, которому требуются служащие. Быть под защитой иностранного консульства было для многих гарантией того, что, во всяком случае, при этой власти тебя не расстреляют. Естественно, к новоявленному консулу повалили толпы желающих в основном из тех киевлян, которым было чего бояться при большевиках. Этот бразильский консул оказался человеком очень добрым и ежедневно принимал под свою защиту десятки людей. Правда, некоторых смущало, что этот самый консул великолепно разговаривал по-русски и не умел пользоваться столовыми приборами, но лучшего не было — Советскую Россию в то время почти никто в мире не признал, а потому на иностранных подданных, в особенности, консулов, был большой спрос. Но самое интересное заключалось в другом: каждый вечер киевское ЧК умирало со смеху, читая списки отловленных за день глупых киевлян, отдавшихся в руки бразильского консула — гениальной выдумки чекистов.
