З о л о т а р е в. Скотина!
Д о р о ф е й. Слушаю, ваше благородие.
З о л о т а р е в (со злобой осматривает фигуру Дорофея). Стоишь? "Виноват, ваше благородие! Так точно, не могу знать". Скотина! Стоит, молчит, пялит покорные глаза, а дай волю - готов перерезать глотку. Тихий очень! Тянется, а сам... Верно?
Д о р о ф е й. Не могу знать...
З о л о т а р е в. Не можешь знать? (Хватает его за грудь, пытается трясти и со злобой отпускает.) Стена, черт!
Т и ц (приоткрывая дверь). Константин Аркадьевич!
З о л о т а р е в. Иду. (Дорофею.) Я знаю, что ты негодяй! И я еще доберусь до тебя.
Т и ц. Константин Аркадьевич! Что случилось?
З о л о т а р е в. Ничего. Фу! (Вытирает лицо платком. Дорофею, спокойнее.) Дай сюда увольнительный билет. Больше в город не пойдешь.
Д о р о ф е й (вспыхнул, но сдержался, вытащил из-за обшлага билет). Ваше благородие!
З о л о т а р е в. Что такое?
Д о р о ф е й. Ваше благородие, верьте слову... В вашей воле наказать. Не извольте брать билета. В городе мать больная.
З о л о т а р е в. Ага, заговорил! Дай сюда. (Берет билет.) Можешь идти. В следующий наряд - дежурить. (Идет к двери. У двери резко оборачивается.) Что ты там бурчишь?
Д о р о ф е й. Никак нет, ваше благородие.
З о л о т а р е в. Вольно!
Дверь захлопнулась за прапорщиком. И в тот же момент
Василий с перекошенным от бешенства лицом рванулся с
места, как бы намереваясь броситься за ним. Дорофей
загородил дорогу и мягко опустил ему руки на плечи.
Пауза.
Д о р о ф е й (мягко). Терпи, Василий. Скоро конец.
Дорофей улыбается. В глазах его прочная, уверенная,
беспощадная ненависть.
Занавес
Акт второй
Офицерский зал. Раннее утро. Солнце, пробивающееся
сквозь опущенные занавески. Бледный электрический
свет люстры. Все спят.
На цыпочках вошел Романчук, осторожно ступая,
расставил около диванчиков начищенные сапоги.
Двинулся дальше и вдруг застыл в ухмылке удивления:
на диванчике, раскидав руки и ноги в перекрутившихся
штопором шелковых чулках, спало Существо. В кресле,
изогнувшись к изголовью спящей, забылся сном
Золотарев с неизменным томиком на коленях.
Романчук помялся на месте, затем оглянулся и протянул
руку к висящей на спинке стула сумочке. Выложил на
ладонь странное месиво вещей - пуховку, серебряный
крестик, смятую трехрублевку, какие-то бумажные
цветы - и остановился, рассматривая добычу.
Оглянулся еще раз и вдруг вздрогнул и окаменел.
Поручик Шебалин, не двигаясь, лежит на диванчике. В
свободно лежащей на груди руке поблескивает
револьвер. Дуло револьвера и глаза поручика
направлены на солдата.
Ш е б а л и н (шепотом). Поди сюда, скотина.
Р о м а н ч у к (на носках, стараясь не скрипеть, приблизился к поручику). Вашбродь! Истинно как перед богом...
Ш е б а л и н. Тссс! (Сел, свесив босые ноги, оглядел фигуру Романчука и тихо засмеялся.) Видишь - спят. Собственно говоря, тебя следовало бы пристрелить на месте преступления. Но человеколюбие не позволяет мне... будить спящих товарищей. Так это вы курите мои папиросы?
Р о м а н ч у к (в ужасе). Вашбродь...
Ш е б а л и н. Тсс!.. (Положил револьвер на стул.) Извольте сдать трофеи.
Романчук покорно складывает добычу.
Объяснитесь, сир. Имеют ли место в ваших деяниях корыстные побуждения? Совершены ли они в целях личного обогащения, или вы склонны рассматривать их как политический акт?
Р о м а н ч у к. Ваше благородие! Как перед истинным богом! Корысть обуяла...
Ш е б а л и н. Вот как? А может быть, ты сторонник экспроприации? Это нынче в моде. Ты революционер, Романчук?
Р о м а н ч у к (пришел в еще больший ужас). Никак нет!
Ш е б а л и н. "Никак нет"? Ну хорошо. А там? (Указывает глазами на дверь.) Есть?
Р о м а н ч у к (с готовностью). Понимаю-с. Так точно. Рядовой Барыкин, вашбродь, мутит, противозаконные песни поет... Есть еще некоторые...
Ш е б а л и н. Стоп! (Задумывается.) Барыкин?
Р о м а н ч у к. Видный такой, вашбродь!
Ш е б а л и н. Знаю. Так ты - смотри. Понял? Зайдешь потом. Ну, иди.
Романчук двинулся.
Постой! (Пошарил у себя в карманах и, не найдя ничего, протянул Романчуку лежащую на стуле скомканную трехрублевку.) На!
Романчук выскользнул за дверь.
Т и ц (проснулся). Что такое? Это вы? С кем вы говорили?
Ш е б а л и н. Вам показалось. Вставайте, Отто! Взгляните на эту трогательную картину.
Офицеры, накинув шинели, подходят к спящему Существу.
Юная Эльза и спаситель Лоэнгрин.
Т и ц. Совсем недурна. Как это случилось?
Ш е б а л и н. Ехала какая-то компания с девятичасовым и, подъезжая к Москве, решила сбросить балласт. А Золотарев...
Т и ц. Тише!..
С у щ е с т в о (проснулось и, открыв глаза, увидело склонившихся над ней офицеров). Ай! Не смейте бить! Я кусаться буду!
Т и ц. Тссс!
С у щ е с т в о. Простите. Я думала... Где я?
Т и ц (вежливо). Вы здесь.
С у щ е с т в о. Я думала... Мне так неловко... (Быстро поправляет платье и пудрится.) Простите. Я ехала в Москву с моим женихом. Он офицер.
Ш е б а л и н. Вот как? Вы, вероятно, поссорились с ним?
С у щ е с т в о. Нет... то есть да! Я не хотела вас стеснить. Я перееду в отель. Но он... Костя... был так мил. Он чудесный мальчик.
Ш е б а л и н. Я вижу, он уже читал вам Ницше?
С у щ е с т в о. Я не помню что. Мне так хотелось спать. Но это было очень красиво.
Ш е б а л и н. Браво, Золотарев! Наконец-то Ницше имел успех. (Будит Золотарева.) Браво, прапорщик! Примите поздравления и можете рассчитывать на нашу поддержку.
З о л о т а р е в (смущен). С добрым утром. Малютку надо куда-то пристроить...
С у щ е с т в о. Костя - дивный мальчик.
Т и ц. Костя, вы молодец! Мы все устроим.
Ш е б а л и н. Совсем недурна!
В доме Степана. Чистая половина, по-праздничному
прибранная. Накрытый стол. Именины. Хозяин в
воскресном пиджаке и вышитой рубахе. Игнат в новой
форменке, с мандолиной в руках. Василий и Сафонов, с
балалайками, в начищенных до блеска сапогах. Татьяна
в светлой кофточке. У дверей, прислонившись к косяку
и придерживая тянущего ее за подол ребенка, безмолвно
сияет хозяйка дома. Балалайка, мандолина, свист,
притопывание, смех, выкрики...
В а с и л и й (скороговоркой).
"Наш Степан живет богато:
Пук соломы вместо хаты,
Нет земли и нет скотины,
А ён справляет именины".
Свист.
"Мы пришли на именины,
На закуску пуд мякины,
Из колодца три ведра
Гости пили до утра".
Н а т а л ь я (встрепенулась на стук). Дорофей Назарыч! (Бежит в сенцы и возвращается с Дорофеем.)
