Широко оповещенные о предстоящем собрании, русские эмигранты собрались в Брисбене. Такого представительного съезда Союз русских эмигрантов еще не имел с момента своего образования. Известную роль в успешном созыве собрания сыграли слухи о намерении верхушки интеллигентов распустить союз.
В президиум собрания избраны в большинстве те, которые стоят за ликвидацию союза. Произносятся речи представителями «ликвидаторов» и тех, кто против роспуска. Но вот на трибуну поднимается делегат строителей железных дорог, мало кому известный Сергеев. Он предлагает собранию хорошо продуманный план новой организационной структуры и конституции Союза русских эмигрантов. Он резко выступает против попыток ликвидации, напоминает о том, что в России снова поднимаются революционные настроения, что недалеко то время, когда русские люди, где бы они ни были, смогут понадобиться своей родине. Для того же, чтобы высоко нести знамя русской революционной эмиграции, нужна и еще раз нужна крепкая организация. Лично для меня, говорит оратор, «зрелище неорганизованных масс невыносимо!».
Артем призывает соотечественников стать передовой, наиболее организованной частью рабочего движения в штате Квинсленд.
Выступление Артема было решающим для судеб Союза русских эмигрантов. Выступление малоизвестного, но очень сильного противника было для них полной неожиданностью. Сторонники ликвидации были обезоружены. План реорганизации, представленный Артемом, был принят без возражений. Согласно этому плану на местах образовывались самостоятельные ячейки союза, входившие в качестве коллективных членов в Центральный союз. Председателем Союза русских эмигрантов был избран Артем, секретарем — Серешенинов.
В обновленном союзе закипела работа, был разработан устав, план организации русской газеты, выписана революционная литература из Западной Европы.
Новый председатель союза в канцелярии не задерживался, его тянуло в гущу рабочих. Артем вернулся на строительство железной дороги.
День Артем работал на строительстве, а затем пешком или с какой-нибудь оказией перемещался на десятки верст, собирал кружки русских рабочих, организовывал ячейки союза. Кончал дело в одном районе — перекочевывал в другой.
Союз разрастался, пополнялся новыми членами, появились средства для издания газеты.
«Черная пятница» — «Блек фрайдей»
Уже все было подготовлено к изданию русской газеты, и вдруг неожиданное событие отодвинуло газету на второй план. Вспыхнула забастовка трамвайных рабочих, которая вскоре переросла во всеобщую. Артем спешит в Брисбен: период его «невмешательства» в общепролетарские австралийские дела окончился. Теперь и он знает австралийское рабочее движение, и его знают рабочие штата Квинсленд.
Артем принимает самое деятельное участие в проведении забастовки: пишет воззвания к рабочим, созывает собрания забастовщиков, ведет решительную борьбу со штрейкбрехерами. Эта борьба Артема со штрейкбрехерством имеет особое значение.
Организованные австралийские рабочие очень боялись эмигрантов, еще не вступивших в профессиональные союзы. Русские рабочие в их глазах стояли не очень высоко. Они думали, что среди русских найдутся многочисленные скэбы — штрейкбрехеры.
Нужно ли говорить, что организованные в союз русские рабочие были бесконечно далеки от того, что о них думали некоторые тред-юнионисты.
Усилия Артема и его товарищей помогли трамвайщикам в их ожесточенной борьбе с самодуром директором Баджером.
«С этого момента, — по свидетельству секретаря русского союза Серешенинова, — мнение австралийских рабочих о русских радикально изменилось, и они вместо боязни стали абсолютно верить им. Например, для того чтобы пройти тот или иной пикет, достаточно было сказать слово «русский», как пропускали свободно, тогда как для рабочих других национальностей требовались пропуска».
«Блек фрайдей» («черная пятница») — так была названа эта всеобщая забастовка в Квинсленде. В дни забастовки события в Брисбене напомнили Артему дорогую родину. Полиция хватала и избивала забастовщиков на улицах Брисбена, когда те шли в рядах демонстрантов. Русские рабочие были в первых шеренгах, и им доставалось от полиции в первую очередь. Правительство штата и буржуазия, которые надеялись найти среди малоорганизованных русских рабочих штрейкбрехеров, были поражены их дисциплинированностью и организованностью.
Буржуазные газеты начали травлю русских эмигрантов. Расписывались басни о жестокости, делались чудовищные и нелепые предположения о том, что в Австралию приехали исключительно русские террористы, а не просто рабочие. В этой атмосфере клеветы и лжи, распространяемых о Союзе русских эмигрантов, можно было ожидать любой провокации.
Какая-то дама, сходя с трамвая, уронила завернутый в бумагу большой апельсин. Это вызвало в публике переполох; напуганные газетами обыватели подумали, что это бомба.
Гангстеры прессы подхватили «утку» и заявили, что русские уже бросили бомбу.
Русским эмигрантам угрожали выдачей царскому правительству. Но вся эта злобная кампания лопнула. Забастовка была выиграна. С тех пор русские рабочие стали пользоваться огромным уважением со стороны своих австралийских товарищей. А Артем уже выдвигал план организации в Квинсленде истинно социалистической рабочей партии.
Забастовка поглотила все средства союза. Издание газеты на русском языке пришлось временно отложить.
Что писал Артем о Толстом и о Горьком
Наступил 1912 год. Артем уже не работал на строительстве железных дорог. После «черной пятницы» он остался в Брисбене. «Меня принял довольно могущественный Союз береговых рабочих». Артем вошел в крепкую семью австралийских докеров.
Попытки организации марксистского кружка для коренных австралийских рабочих, в котором изучался бы исторический материализм и политическая экономия, встретили большие трудности. Заправилы Рабочей партии — лейбористы, всесильные в рабочем движении штата, косо поглядывали на деятельность Артема. Тем не менее вокруг него уже собралась группа австралийцев, которые готовы были создать партию нового типа.
В апреле Артем послал Екатерине Феликсовне Мечниковой в Москву большое письмо. Поражает в этом письме широта интеллектуальных интересов Артема, его своеобразный анализ явлений современной литературной жизни России. Откуда брались силы и время у этого измученного тяжелым физическим трудом грузчика, ведшего одновременно напряженнейшую работу партийного организатора и пропагандиста, для систематического чтения книг, получаемых с родины? Книги эти не просто прочитывались, но подвергались глубокому осмысливанию.
