Хотя Гари скучал в Берне, он всё-таки — вопреки тому, что написано в романе «Ночь будет спокойной», — не влезал в зоопарке в клетку к медведям и не посылал своим начальникам в Париж беспардонных телеграмм. Работая с Анри Опно, который высоко его ценил и не жалел сил, чтобы обеспечить ему прекрасное будущее «в лоне церкви»[43], Гари строго придерживался этикета.
Гари сидел в подвальном кабинете на Сульгенекштрассе, 44, окна которого находились на уровне тротуара. Работая за маленьким секретером из розового дерева, Гари в перерывах рассматривал журналы с голыми женщинами, которые держал в ящиках стола. Долгие часы скуки он также убивал на написание писем: Кристель, которая успела вторично выйти замуж, была ему по-прежнему дорога. В письме от 28 августа 1950 года Гари пишет, что если Кристель устанет от семейной жизни, то пусть не забывает: он до сих пор страстно любит ее всем сердцем и плотью[44]. Он добавлял: «Разумеется, я несчастлив. Моя писательская карьера идет „так себе“ — во всяком случае далеко не как мне хотелось бы. В личной жизни то же самое — полная неудовлетворенность. Я переживаю трудные времена. У меня нет никаких планов, одни надежды».
Лесли продолжала разрываться между Берном и Рокбрюн, стараясь сделать дом как можно уютнее. Элен Опно, пианистка и фотограф, опубликовавшая прекрасные альбомы после поездок в Китай и Тунис, в то время была клиенткой ясновидящей госпожи Кан и мага Кордона Вери. Гари тоже иногда приходил на сеансы мага. На одном из них тот демонстрировал автомат, который отвечал на вопросы присутствующих. Гари был впечатлен грандиозностью представления Вери: много лет спустя похожий образ появится в его романах «Чародеи» и «Пожиратели звезд». 11 октября Элен Опно записала у себя в дневнике:
Ромен Гари спрашивает: «Поставит ли Жуве мою пьесу?» Да. В 1951 году. Но спектакль не будет иметь особого успеха, потому что в пьесе много соли и уксуса, а зритель любит сахар.
Скучая в ожидании отпуска, Ромен решил попробовать себя в живописи. У него не было ни художественного образования, ни таланта, он ненавидел ходить в музеи, но запах масла и скипидара вызывал в нем особый подъем. Как ребенок, он схватился за новое дело: купил мольберт, большой холст, кисти и краски. Лесли была прекрасным иллюстратором и сочла своим долгом дать мужу несколько технических советов, как работать с красками и маслом; выслушав их и не приняв во внимание мольбы Лесли быть осторожнее, чтобы не закапать пол в квартире (которая, кстати, им не принадлежала), Ромен заперся у себя в комнате и просидел там до самого ужина, не евши и не пивши. Наконец он с мрачным видом вышел: на холсте были бешеные мазки кистью. Через несколько дней он убрал с глаз долой все принадлежности и уничтожил свой портрет, написанный Клодом Венаром, еще когда они жили в Париже.
В конце марта 1951 года Гари завершил первый вариант романа «Цвета дня». Он сам приехал в Париж, передал рукопись Гастону Галлимару и попросил аванс: он до сих пор тратил больше, чем зарабатывал. Каждый раз, оказываясь в Париже, он из экономии ночевал у Мишеля Галлимара, племянника Гастона и близкого друга Альбера Камю.
Сколько Гари ни засыпал их злобными письмами, Гастон и Мишель неизменно выказывали ему дружбу и доверие. Успокаивая тщеславие Гари, им приходилось прибегать к тонкой дипломатии. Например, прочитав «Бухту ангелов», которая в окончательном варианте станет «Цветами дня», они сумели уговорить автора внести в нее поправки. «Читатель не любит „проблем“, он любит „истории“», — убеждал Ромена Гастон.
Покорно вернувшись за письменный стол, в письме Клоду Галлимару от 10 июня 1952 года Гари признался:
Я пишу исключительно из тщеславия… я испытываю потребность в том, чтобы мной восхищались. В этом не только моя большая слабость, но и моя единственная сила, ведь если бы я не стремился к геройству, я не сумел бы сделать ничего из того, что сделан, и работал бы сейчас в гостиничном бизнесе где-нибудь на Лазурном Берегу, продолжая дело своей матери.
Целый год он существенно перерабатывал третью и четвертую части романа. Рукопись, которая изначально состояла из 1200 страниц, сократилась до 500. Работа была закончена лишь на следующий год, когда Гари уже жил в Нью-Йорке.
Весной 1951 года в посольстве Франции в США разразился скандал, который косвенно повлияет на карьеру Ромена Гари. Одного высокопоставленного семейного дипломата, баловавшегося на досуге литературой, во время полицейской облавы нашли в гостинице, где встречались гомосексуалисты. Благодаря своей дипломатической неприкосновенности он был оставлен на свободе, тогда как остальных фигурантов задержали. В США это было время «охоты на ведьм»: преследовались не только коммунисты и агенты коммунистических стран, действительные или подозреваемые, но начались и увольнения гомосексуалистов. За иностранными дипломатами велось пристальное наблюдение, герой этой истории не был исключением: за ним тайно следили во время прогулок в Центральном парке и на официальных приемах, особо отмечая моменты, когда он с кем-то заигрывал, прикасаясь к потенциальному партнеру и делая ему завуалированные намеки. Чтобы избежать скандала, Госдепартамент обязал французского дипломата в течение суток покинуть пост. Ему не дали даже времени на подготовку переезда. После короткого пребывания в Париже он несколько недель скрывался в Ирландии у своего друга Стаса Остророга, пока канцелярия стыдливо заметала следы.
Новость быстро просочилась в кулуары Министерства иностранных дел. Гари услышал об этом инциденте от Гастона Палевски в июне 1951 года. Скорее всего, именно эта история легла в основу рассказа «Так завершается солнечный день», опубликованного три года спустя в литературном журнале «Табль ронд» в июне 1954 года. Вряд ли оскандалившийся дипломат узнал бы о существовании этого рассказа, если бы ему не указал на него какой-то доброхот. Главный герой — высокопоставленный дипломат, который пользуется всеобщим уважением, семейный человек — влюбляется в турецкого мальчика, вместе с которым учится играть на уде[45], в то время как его жена, образец добродетели, напрасно ждет его в супружеской спальне. Были у него на то основания или нет, но дипломат узнал себя в этом персонаже. Литературные достоинства вовсе не вульгарного и не грубого произведения ничуть не поправили дела: он проникся к автору лютой ненавистью, которая несколько лет спустя заставит его воспротивиться назначению Ромена Гари на пост в Лондоне.
