«Тогда-то и начнется реченное тобой иго безбожное?» – спросил Павел. «Нет еще, государь. Царю Освободителю наследует сын его, а твой правнук, Александр III. Миротворец истинный. Славно будет царствование его. Осадит крамолу окаянную, мир и порядок наведет он. А только недолго царствовать будет».
«Кому же передаст он наследие царское?» – «Николаю II – Святому Царю, Иову Многострадальному подобному. Будет иметь разум Христов, долготерпение и чистоту голубиную. О нем свидетельствует Писание: псалмы 90, 10 и 20 открыли мне всю судьбу его. На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим, как некогда Сын Божий, в 18 году примет кончину мучительную, но Искупитель будет, искупит собой народ свой – бескровной жертве подобно».
Павел ужаснулся: «Ужели сие и есть кончина державы Российской и несть и не будет спасения ей?» – «Невозможное человеку возможно Богу, – ответствовал Авель, – Бог медлит с помощью, но сказано, что подаст ее и воздвигнет рог спасения русского. Появится избранник Божий и встанет на защиту сынов народа своего».
Ну а теперь – внимание. Конечно, скептики могут сказать, что Шабельский-Борк писал свою книгу в конце 1920-х годов. Естественно, русскую историю он, образованный человек, знал превосходно. Не потому ли в «предсказаниях» Авеля, которые он приводит, нет ошибок. Все точно. Да и намеки на будущее возрождение России и явление защитника – это из разряда надежд, которыми была полна сама среда российских эмигрантов. Но вот дальше идет описание того, кто прервет «диктатуру безбожную». Внимание!
«Сей будет избранник Божий, и на главе его знак – благословение… Он будет един и всем понятен, его учует самое сердце русское… Имя его ТРИКРАТНО СУЖДЕНО в истории российской. Пути бы иные сызнова были на русское горе… – И чуть слышно, будто боясь, что тайну подслушают стены дворца, Авель прошептал: – Страха темной силы ради имя сие да пребудет сокрыто до времени… Не произнесу, ибо на виду он будет, повредить ему Небеса не велят… Велика потом будет Россия, сбросив иго безбожное, вернется к истокам древней жизни своей, к временам Равноапостольного уму-разуму научится беседою кровавою. Дымом фимиама и молитв наполнится и процветет, аки крин небесный. Великая судьба предначертана ей. Оттого и пострадает она, чтобы очиститься и возжечь свет в откровение языков…»
Разберемся. Авель говорит о том, что на голове человека, который отвратится от безбожия и станет выводить страну из коллапса и мрака, будет благословление – знак. Вспомним, как, едва появился более молодой, в сравнении с предыдущим, Генеральный секретарь КПСС – М.С. Горбачев, руководитель СССР, народ начал перешептываться: на голове у Михаила Сергеевича знак, отметина, большое родимое пятно. То есть он отмечен от рождения. Никто еще и не понимал, что это значит, но, видно, сведущие люди все же были, поскольку на всех фотографиях родимый знак тут же начали убирать и замазывать. Нечего, мол, заострять на отметине внимание народа – вдруг кто-то вспомнит о предсказании Авеля. Но разговоры о знаке все-таки появились, а слухи об избранности нового секретаря ЦК, пусть еще и непонятные, смутные, пошли по стране.
Ну а на чем была основана небывалая вдруг народная любовь, возникшая практически на пустом месте (а ведь предшественников его простые люди давно уже старались не замечать и быть как можно дальше)? Если не знать предсказания, не понимать, что этот человек был выбран еще от рождения (ведь и рожден со знаком), то эта небывалая любовь народа – нонсенс, ведь то, что часами говорил словоохотливый Михаил Сергеевич, девяносто процентов населения вообще не понимало, но слушало как завороженное и внимало прямо-таки с восторгом. Не потому ли, что происходило предначертанное Небесами?..
Разбираемся дальше: «Имя его ТРИКРАТНО СУЖДЕНО в истории России». То есть до него, как утверждает Авель, у нас должно быть два правителя с таким именем, а он – третий. Горбачева звали Михаилом. Но в истории России был, кажется, только один Михаил – основатель династии Романовых. Впрочем, это не так. На самом деле последним российским императором был не Николай II. Ведь он отрекся от престола в пользу своего брата – Михаила. Так что ветвь Романовых, начавшись с Михаила, им же и закончилась. Так что Михаил Горбачев действительно стал третьим правителем с этим именем.
Но отчего Авель не назвал Павлу имени?! Он сам ясно говорит об этом: побоялся за ТРЕТЬЕГО. Потому что предвидел, что ему суждено жить и работать посреди «страха темной силы». Действительно, новый генсек был выходцем из самого средоточия партийной власти, вокруг него практически всю жизнь кипела страшная подковерная борьба, жизнь любого члена КПСС всегда висела на волоске. Если бы возник хоть намек… Недаром Авель прошептал: «Не произнесу <имя>, ибо на виду он будет, повредить ему Небеса не велят…»
Правда, некоторые нынешние исследователи по-прежнему считают Горбачева «неправедным политиком». Но вспомним, если бы он не объявил перестройку, не возникла бы гласность, наверное, не случилось бы прорыва. СССР потихоньку загнивал бы, народ сидел на продуктовых карточках, жили бы мы за «железным занавесом». Да и никаких книг по загадкам истории, тем более по мистическим наукам, включая эту, о пророчествах и предсказаниях вообще не появилось бы. Цензура не пропустила бы. Какие такие загадки и пророчества?! Да все должны были мыслить в едином, партийном ключе. Шаг вправо, шаг влево грозили пожизненными бедами. Ученики и студенты заучивали бы вместо исторических загадок историю КПСС, а взрослое население по-прежнему проводило бы множество часов на партийных собраниях, где, между прочим, обычно должны были присутствовать и сочувствующие члены коллектива, то есть практически все. Ну неужели оно, ТАКОЕ, нам надо?!
Возвращаясь к Авелю, можно с уверенностью подвести итог: писатель Шабельский-Борк, конечно, мог в некотором роде подтасовать сведения о предсказаниях о семье Романовых, но придумать описание ТРЕТЬЕГО он никак не мог. Выходит, он действительно записал воспоминания о реальном пророчестве монаха Авеля, вещего русского инока.
Пророчество Авеля о династии Романовых прошло сквозь века. Как известно, Павел I это послание записал, положил в конверт с пометой: «Вскрыть Потомку Нашему в столетний день Моей кончины». Конверт поместил в старинный ларец и, запечатав, оставил послание на волю судьбы. Ей же оказалось угодно, чтобы Николай II, чье царствование и пришлось как раз на столетний юбилей кончины Павла Петровича, это послание прочитал.
