Но вскоре здравомыслящая часть русского общества поняла, что обманулась в своих надеждах и ожиданиях. Чернышевский был брошен в Петропавловскую крепость, а потом сослан на каторгу, Герцен заговорил совсем другим голосом. И все потому, что не оправдались надежды на политические свободы, по-прежнему попирались права человека на свободомыслие. Оживились и славянофилы. Веруя в самобытный путь развития и решения всех острых политических и социальных вопросов, Самарин, Хомяков, Аксаков в полный голос заговорили против существующего государственного строя как противоречащего национальным особенностям славянского характера. «Путем государства, – писал Аксаков, – пошла Западная Европа и разработала великолепное государственное устройство с чрезвычайными оттенками, доведшими его в Америке до высокой степени либерализма. Но это либеральное государство есть все-таки неволя, и чем шире ложится она на народ, тем более она захватывает народ и себя и заменит его духом закона, учреждения, внешнего порядка. Если либерализм государственный дойдет до крайних пределов, до того, что каждый человек будет чиновником, квартальным самого себя, тогда окончательно убьет государство живое начало в человеке. Передовые умы Запада начинают сознавать, что лежит не в той или иной форме государства, а в самом государстве, как идее, как принципе, что надобно говорить не о том, какая форма лучше или хуже, какая форма истинна, какая ложна, а о том, что государство, как государство, – есть ложь. Славянские народы представляют нам иное начало – начало общинное. Славянские народы, русский народ по преимуществу, есть народ без-государственный».
Западники тоже протестовали против существующего порядка вещей. Но мотивы, цели, средства их достижения предлагали совсем иные.
Горький прошел все стадии революционной борьбы с царизмом, многих участников этой борьбы знал лично, а о других читал или слышал от их соратников. Освобождение крестьян в 1861 году вызвало открытое недовольство и бунты. Чернышевский понял обман и в обращении «К барским крестьянам» звал их на борьбу, «к топору» звал Русь. И действительно, разочарованные крестьяне ожидали одного, а получили другое, в тридцати двух губерниях поднялись с протестом. Волнения крестьян были подавлены, в некоторых случаях жестоко, в селе Бездна вызвали солдат, стреляли из орудий по безоружной толпе, были сотни убитых и раненых. Подобные действия правительственных чиновников вызвали взрыв негодования со стороны либерально настроенной молодежи. Повсеместно начали возникать кружки, члены которых резко осуждали существующий строй и проповедовали социалистические идеи. Резко обострилась обстановка после подавления студенческих волнений, требовавших всего лишь смягчить драконовские законы и казарменную дисциплину в Медико-хирургической академии и университете Петербурга: право сходок, участие студентов в распределении стипендий и пособий, право иметь студенческую кассу, библиотеку. Зачинщиков арестовали и выслали на родину под присмотр родителей и надзор полиции. Так вольнодумцы-протестанты разбрелись по всей России, создавая литературные кружки, становившиеся центром свободомыслия и антиправительственной агитации. Выстрел Дмитрия Каракозова, дворянина, попытавшегося убить царя Освободителя, и казнь его по приговору Верховного уголовного суда лишь увеличили число партии радикалов. Возник кружок чайковцев, названный так по имени его организатора Н.В. Чайковского; появились «Исторические письма» П. Лаврова, звавшие «критически мыслящие личности» своей самоотверженной деятельностью перевоспитывать народ в духе социализма, а для этого необходимо идти в народ, не боясь никаких жертв для блага народа; привлек внимание своей страстной непримиримостью Сергей Нечаев, бежавший за границу и организовавший там журнал «Народная расправа», в котором звал к беспощадному террору против царских чиновников и служителей самодержавия вообще.
Михаил Бакунин бесстрашно участвовал в революционных событиях в европейских странах, дважды его приговаривали к смертной казни и дважды заменяли пожизненным заключением в Саксонии и в Австрии. Затем выданный России и посаженный в Алексеевский равелин Петропавловской крепости и сосланный в Сибирь, он оттуда бежал через Японию в США, а потом в Лондон; всю жизнь он боролся против тирании, за независимость человека от всякой власти. Жизнь Бакунина казалась легендарной, имя его тоже овладевало молодыми умами и сердцами.
Большое распространение в этой среде получили книги Шелгунова, Кетле, Флеровского, Михайлова, Токвиля, Фурье, Сен-Симона, Пфейфера, Луи-Блана, Лассаля, Милля, наконец, «Капитал» Карла Маркса и другие сочинения марксистов… Ни у кого не возникало сомнений в том, что Россия накануне больших социальных потрясений. Молодые люди разных национальностей пошли в народ, чтобы агитировать крестьян, отобрать землю у помещиков. Переодевались коробейниками, разъезжали по ярмаркам, сеяли слухи, бросали социалистические семена, лозунги, идеи в надежде, что они прорастут в душах крестьян, и они поднимутся в своем протесте до восстания. Но из этого ничего не получилось. Попробовали даже использовать имя великого князя Константина, якобы несогласного с реформами, чтобы поднять крестьян. Но ни мистификации с самозванством, ни мирная пропаганда идей социализма ничего не дали: гибли сотни, тысячи молодых пропагандистов, но результата ожидаемого не было: сами же крестьяне выдавали таких пропагандистов, считая их призывы «социалистическими бреднями и утопиями».
Немало Горький рассказывал и о том, как складывалось и развивалось революционное движение в Грузии, Финляндии, Польше, на Украине и Белоруссии. Везде сначала возникали кружки, появлялись студенты, гимназисты, грамотные рабочие… Везде изучали «Капитал» Маркса, читали его статьи, книги и статьи его последователей. Марксистские идеи на окраинах России падали на благодатную почву: патриотически настроенная молодежь связывала борьбу против самодержавия с национальным освобождением и завоеванием полной независимости и самостоятельности своего государственного развития.
В Польше, в частности, еще не забыли жестокое подавление восстания 1863–1864 годов, тысячи ссыльных осели в Сибири, их родные, друзья, знакомые рассказывали об этих событиях детям, а те в свою очередь передавали рассказы своим… В Польше недовольных было много, марксистские идеи усваивались и распространялись быстро. Все чаще появлялись статьи, в которых рабочих и крестьян приглашали становиться под знамена прогресса для того, чтобы вместе шествовать «к лучшему будущему». Революционный зов Запада прогремел на баррикадах Парижской коммуны. Там пролилась кровь ради будущего счастья неимущих и угнетенных, а ведь именно трудовые слои народа, угнетенные и бесправные, создали величественное здание цивилизации, здание, в которое трудящихся не допускают… Социалисты звали прежде всего молодежь на борьбу с самодержавием, с угнетателями-тунеядцами.
