Короток зимний день. Не успеет небо посветлеть, как вскоре снова начинает хмуриться. Больше одного группового вылета сделать не удается.
Вечером в полку появился работник флотской газеты. Командира полка он нашел в фотолаборатории. Тот рассматривал свежие фотоснимки и, видно, был в хорошем настроении. Корреспондент сразу догадался, что боевой вылет пикировщики выполнили успешно.
— Как дела? — не удержался он от традиционного вопроса. — Кто из летчиков отличился?
Гвардии майор К. С. Усенко лукаво улыбнулся в ответ и предложил:
— Пойдемте на разбор полетов. Там все узнаете.
Мы собрались в небольшой комнатке, служившей полковым классом. На стенах были развешаны полетная карта, схема ордера немецких кораблей, боевой порядок полковой группы самолетов, аэрофотоснимки, запечатлевшие результаты бомбового удара.
Вошел командир полка. Приняв рапорт старшего из нас, Усенко снял шинель и подошел к столу. Начался разбор. Ведущие девяток подробно докладывали о выполнении боевого задания, высказывали свои суждения и выводы.
К схеме ордера вражеских кораблей подошел гвардии старший лейтенант А. Н. Цейн. Он водил на задание третью девятку вместо гвардии капитана Н. Д. Колесникова, которому был предоставлен краткосрочный отпуск. Доложив об основных этапах боевого полета, он сказал:
— Выходить на цель следовало бы под нижней кромкой облаков и не рассчитывать на появление в них окон. Ведь их могло и не оказаться над караваном.
Усенко задумался, потом, сделав в блокноте какие-то пометки карандашом, сказал:
— Ясно. Еще что?
— Корабль — цель подвижная, — продолжал рассуждать Цейн. — Пока мы прицеливаемся, он уклоняется. Поэтому на боевом курсе звеньям нужно держаться в строю фронта, а не вытягиваться в кильватер. Если корабль уклонится вправо — угодит под бомбы правого звена, и наоборот. Ему некуда деваться.
— Некуда деваться, говоришь? — перебил докладчика Барский, которому давно не терпелось возразить. — Разрешите, товарищ командир? — обратился он к Усенко и, получив согласие, продолжал: — Надеешься одной девяткой устроить кораблю ловушку? Не получится. Цель уклоняется. Это верно. Но если мы идем кильватерным строем, каждое звено имеет возможность сделать поправку и точно отбомбиться. А при строе "фронт" прицелиться может только одно звено. Остальные будут мешать друг другу.
Гвардии капитана А. И. Барского мы уважали и прислушивались к его мнению. Воевал он с самого начала войны, имел солидный боевой опыт и к тому же обладал хорошим тактическим мышлением.
— А насчет облаков я так думаю, — заключил Барский. — Бомбить через просветы было, конечно, рискованно. Но этот риск оправданный. Поскольку истребителей противника в воздухе не оказалось, главную опасность для нас представляли корабельные зенитки. А мы знаем, какая это сила. Значит, спускаться под облака на две тысячи метров не было никакого резона.
— Для нас страшны истребители, а не зенитки, которые почти не попадают в самолет, — настаивал на своем Цейн. Он считал противозенитный маневр излишним, даже вредным. Но Барский высказывал иное мнение на этот счет, доказывал, что на высоте 1500-2000 метров зенитные автоматы весьма эффективны...
Усенко слушал их не перебивая, а когда они кончили спорить, негромко сказал:
— Итак, точки зрения определены. Пора подвести итог и сделать кое-какие выводы. Запомните: для нас всегда опасны и зенитный огонь, и атаки истребителей. Разница лишь в тактике единоборства с ними. Истребителям противника мы должны противопоставлять хорошую осмотрительность, эффективное использование бортового оружия и четкое управление огнем. Зениткам же прежде всего расчетливое маневрирование. О том, что неприятельские корабли сегодня не прикрываются с воздуха, мы знали заранее. Нас вовремя предупредили по радио и о появлении немецких истребителей. Когда пара "фокке-вульфов" попыталась атаковать выходившую из пике машину Сохиева, наши "яки" были начеку и отбили нападение.
— "Фоккеры" сами свернули, увидев его бороду, — пошутил Цейн по адресу Сохиева. — Мне бы такую!
Все засмеялись. Возвратившись к нам из запасного полка, Сохиев стал летать на задания с какой-то жадностью, словно старался наверстать упущенное. И судьба вроде баловала его: сколько раз на него нападали вражеские истребители, и всегда он выходил из боя победителем. Вот почему однополчане стали в шутку поговаривать, что Сохиеву помогает борода.
Однако в этот раз командиру полка, видно, не понравилась шутка Цейна. Строго посмотрев на него, Усенко сказал:
— Вы недооцениваете опасность зенитного огня и можете здорово поплатиться за это.
Усенко хорошо изучил своих людей и к каждому имел свой подход. С одним ограничивался разговором, с другого строго взыскивал.
В конце разбора командир полка сказал:
— Сегодняшнее боевое задание выполнено хорошо. Учеба в перерывах между боями не прошла даром. Мы потопили транспорт с войсками, морской охотник и сильно повредили один большой корабль. Но успокаиваться на этом нельзя. Будем добиваться еще лучших результатов. Сегодня особенно метко бомбили экипажи Алексеева, Калиниченко и Усачева. Объявляю им благодарность.
Разбор закончился. Мы обступили стол, на котором лежали свежие фотоснимки, и с интересом стали их рассматривать. Среди нас все время находился корреспондент, беседовал с нами и делал в блокноте необходимые записи. А на следующий день мы прочли в газете его обстоятельную статью о нашем полете.
* * *
Поступило распоряжение: летному составу собраться на КП для получения боевого задания. А погода была скверная: дул северный ветер, валил густой снег. Казалось, облака опрокинули на землю все свои снежные запасы. Шагая на командный пункт, никто не верил, что через полчаса небо прояснится и мы сможем полететь.
Губанов шел впереди, чуть заметно накреняясь влево. Старая рана в боку все еще сковывала движения. В меховых брюках и куртке-штурмовке, в мохнатых бело-желтых унтах, спущенных ниже колен, он походил на медведя. Висевшая сбоку штурманская сумка била по ногам, но он не обращал на это внимания.
Возле КП нас встретил гвардии майор Т. Т. Савичев. Подошел к Губанову и, протягивая ему руку, весело сказал:
— Поздравляю! Тебе присвоено звание Героя Советского Союза! Сегодня пришла телеграмма от Военного совета флота.
Все, кто находился рядом, бросились обнимать моего штурмана. А он растерялся и не знал, что отвечать. Подошел Усенко.
— Желаю тебе новых боевых успехов, — торжественно произнес он, поздравляя Губанова. — Будь и в дальнейшем таким же смелым и упорным.
— Спасибо, товарищ гвардии майор, — сдержанно ответил штурман.
