Однажды Дуня, делавшая уроки в своей комнате, услышала крики Мисо. Сначала раздался мощный «ГООООЛ!». Затем наступила тишина, за которой последовал вопль, полный боли:
— Я упал и сломал себе ногу! На помощь!
* * *
Мисо, обладая сверхчувствительной натурой, плохо переносил малейшие осложнения в отношениях между людьми. Совсем как Стрибор. Любая сложная ситуация выбивала его из колеи. Именно это произошло, когда Мисо попытался сдать экзамен на право вождения мотоцикла в Високо. В тот момент, когда напряжение на экзамене достигло апогея, он выпустил руль из рук. И мотоциклист упал вместе с мотоциклом. Это объясняет тот факт, что большую часть своей жизни он провел в согласии со своими близкими друзьями и родственниками. Он плохо переносил незнакомые места и трудности, связанные с общением с незнакомцами. Его жена, напротив, обожала путешествовать, открывать для себя новые страны и завязывать новые знакомства. Мисо не возражал против ее путешествий, но всегда предупреждал:
— Лела, езжай, куда хочешь, и оставайся там, сколько пожелаешь, но при одном условии: когда вернешься, не показывай мне фотографий и не рассказывай ничего о том, что видела.
* * *
В Нормандии Лела посадила те же овощи, что и в Високо. Больше всего мне нравился редис. Когда я возвращался из Нью-Йорка, то сразу же отправлялся в обход по огороду и срывал эти маленькие красные плоды, сочные и твердые. Я грыз только что вырванный редис, прямо немытый, весь в земле, словно приехал откуда-нибудь из Эфиопии, а не из Соединенных Штатов. Французы и англичане триста лет сражались за обладание Нормандией, но, на мой взгляд, в здешней земле слишком много песка. В ней нет маслянистой глины моей родной земли, вкус которой я часто вспоминаю вместе с образами из прошлого и слезами, сопровождавшими мое детство.
* * *
В 1994 году умерла моя тетя Биба. Только жизнь может сыграть подобную шутку: известие о ее смерти пришло ко мне одновременно с письмом от ее бывшего мужа Любомира Райнвайна, присланным на мой парижский адрес. Мой дядя, по-прежнему шагающий в ногу с техническим прогрессом, отправил нам его по факсу, а не по почте. Он не знал, что его бывшая жена умерла, но уход моей тети полностью вписывался в его планы на будущее.
Мой дорогой Эмир!
Абсурдность моей жизни с твоей тетей Бибой достигла своего апогея! В прошлом я не раз пытался решить по-джентльменски вопрос о нашем разъезде, поскольку мы больше не могли жить в гармонии с твоей тетей. К несчастью, это оказалось невозможно. Ненависть, возникшая после нашего развода, растет с каждым днем и грозит обернуться худшим. Больше всего меня угнетают ее угрозы убить меня, пока я сплю. Если бы мы не жили в одной квартире, все было бы намного проще.
Тебе известно, мой дорогой Эмир, что я всегда относился к тебе с симпатией. Уже во времена моей службы в странах Центральной Европы, когда ты приезжал к нам в гости со своими родителями, я старался, чтобы вы чувствовали себя у нас как дома. Вернувшись сюда, я продолжил играть в теннис, поскольку, как тебе известно, Райнвайны прибыли из Австрии, а в Цетинье, который был когда-то городом послов, осталось множество теннисных кортов. На этих землях мой дед, заведовавший протокольным отделом при дворе короля Николы, был одним из первых, кто популяризировал данный вид спорта на Балканах! Став юношей, я тоже начал играть в теннис и участвовал в многочисленных соревнованиях. Я по-настоящему увлекся теннисом. И вместо того, чтобы заниматься им на побережье Черногории, я вынужден выслушивать ежедневные оскорбления. Разве это нормально, когда женщина после двадцати лет совместной жизни заявляет: «С Райнвайнами необходимо всегда быть начеку! Даже когда спишь, нужно следить краем глаза и слушать вполуха»?!
Дорогой Эмир, я вовсе не немецкое дерьмо и не сукин сын, я обычный мужчина с неплохой журналистской карьерой, мужчина, который хочет жить в мире и наслаждаться миром. К чему мне все эти скандалы? Я умоляю тебя помочь мне решить мою проблему: все можно урегулировать путем выкупа моей части квартиры. На эти деньги я смогу приобрести себе небольшое жилище в Герцег-Нови, и, что самое важное, я смогу там лечить свой tennis-elbow, который мучает меня и грозит превратить в инвалида. Ты, наверное, не сразу поймешь мою проблему, поскольку, когда я говорю о tennis-elbow, ты, прекрасно зная, насколько я увлечен теннисом, можешь подумать, что я просто капризничаю в эти тяжелые времена.
Но это вовсе не так, мой Эмир. Теннис — это моя жизнь, а не просто развлечение.
* * *
Смерть Бибы Кустурицы раз и навсегда положила конец драматической напряженности, царившей в квартире в доме номер 6 на площади Теразие, и Любомир Райнвайн без труда продал квартиру, расположенную в самом центре Белграда. Славенка Комарица, дочь Бибы от первого брака, не препятствовала продаже квартиры. Что касается вещей своей матери, она не захотела их брать. И как поступить по-другому, когда Райнвайны, по словам Бибы, в свое время уже подали дурной пример: «Эти немецкие свиньи унесли даже аккордеон Славенки!»
— Все остальное меня не интересует. Забирайте все, что считаете здесь своим, — заявила Славенка своему отчиму.
И тогда из квартиры было вывезено все, вплоть до последней прищепки на веревках, где покойная сушила белье. Въехал новый владелец, и дядя воплотил в жизнь свою мечту поселиться на Адриатическом побережье, а моя тетя продолжила жить в моих мыслях. В моей памяти часто всплывали картинки из прошлого, связанные с этой квартирой. Невидимые для нового жильца, они, тем не менее, были очень реальными. Даже после своей смерти Биба продолжала наполнять жизнью это место. Утверждение моего отца: «Смерть — это непроверенный слух» — нашло себе очередное подтверждение.
Заметки об «Андерграунде»
В 1994 году умер Федерико Феллини[98]. В том же году в столице Соединенных Штатов было подписано соглашение о создании Хорватско-мусульманской федерации. Когда я узнал, что конституция этой федерации была составлена в Вашингтоне, у меня возник вопрос: не станут ли в будущем основные законы всех стран создаваться в американской столице?
В связи с этим событием президент США Клинтон упомянул хорватского писателя — «фра Ивана Юкича»[99]. Ему захотелось украсить литературой подписание соглашения о боснийской Хорватско-мусульманской федерации, процитировав автора, писавшего о любви в Боснии. Это еще раз доказывает, что у американцев явные проблемы с общей культурой. Или, быть может, все дело в их цинизме?
